Грехи и мифы Патриарших прудов

Соседняя комната явно была спальней Артема Воеводина. Пыльная, затхлая, но в полном порядке. Убийца сына и матери сюда не заходил. Третья комната была вообще пустой, лишенной мебели.

Гущин, а следом за ним Катя и Клавдий Мамонтов снова спустились вниз.

Гущин по плашкам пошел на террасу.

— Ну что? — крикнул он в подвал экспертам.

— Федор Матвеевич, можете спускаться, только осторожно.

Он начал неловко спускаться по лестнице, держась за перила. Катя на ватных ногах подошла к темному провалу подвала. Внизу при свете электрических фонарей копошились эксперты. Вонь старой могилы, кажется, стала еще сильнее.

Катя наклонилась и увидела…

Нет, лучше отвернуться.

Кости, ошметки кожи, заскорузлая от крови истлевшая одежда.

Оскал черепа, словно ухмыляющегося ей из темноты.

Эй, крррррасавчик!

— Какая давность? — хрипло спросил Гущин.

— Годы, — ответил старший группы экспертов.

— Три года?

— Три года.

— А причина смерти?

— Рубленые раны, нанесенные топором. У женщины — открытая черепно-мозговая травма, ставшая причиной смерти. Других рубленых ран нет. А у парня…

— У Артема Воеводина? Что у него?

— Тоже рубленые раны головы, перелом костей черепа и костей лицевого отдела. Но еще у него… — эксперт поднял голову и встретил испуганный взгляд Кати, пялившейся на них сверху.

Он наклонился к Гущину и зашептал ему что-то на ухо.

Полковник Гущин тихо охнул.

— Зарубили топором. — Клавдий Мамонтов снова поднял Катю и поставил на ноги. — А где топор?

— Здесь, на новой террасе. Его, видно, сюда зашвырнули. Мы нашли его за рулонами рубероида и вагонкой.

Оперативники упаковывали в пластик небольшой, аккуратный, но весьма увесистый топор.

— Зарубили топором, как и Кравцова, как и Быкову. — Катя чувствовала себя так плохо, что еле шевелила языком. — Что же это такое? Кто же это сделал?!

Клавдий Мамонтов тихонько повернул ее лицом к двери той из нижних комнат, где был разгром. Сотрудник розыска показывал жестом — пройдите сюда.

Катя двинулась вперед.

На валике дивана были разложены для фотографирования два предмета. Черные женские кружевные стринги. И изящная, потрясающе красивая, дорогая туфелька из тех, что называются «мюли» — туфелька без задника из мягкой кожи и атласа, расшитая стразами. Пыльная желто-золотистая туфелька-мюли фирмы Гуччи, стоящая очень дорого, вся сплошь покрытая бурой засохшей кровью.

— Нашли внутри диванного покрывала, — сказал оперативник. — Видно, замотались в эту тряпку, когда покрывало сдергивали на пол.

Катя смотрела на кружевные трусики и туфельку. Она ощущала, как по спине ее ползет холод, леденящий холод ужаса и прозрения.

Но еще больший страх она испытала, когда полковник Гущин вылез наружу.

— Что? — спросила она его. — Что вам внизу сказал эксперт?

Гущин поднял руку — не сейчас.

— Нет, сейчас, что вам сказал эксперт? Там вещи нашли — туфлю и трусы. Это ее вещи. Они в крови.

— У Артема Воеводина, кроме рубленых ран головы и лица, вскрыта грудная клетка, — тихо сказал Гущин. — Разрублена топором.

— Разрублена?!

— Был извлечен внутренний орган. Сердце вырубили у него из груди.

Глава 44 Кухня

Катя стояла у облупленного, выкрашенного в синий цвет глухого забора, почти уткнувшись в деревянные плашки лицом. Ее тошнило, и она опасалась, что ее вырвет на глазах у опергруппы, на глазах у Клавдия Мамонтова.

Он стоял, прислонившись к забору спиной, смотрел на дом из темных бревен, с решетками на окнах и недостроенной террасой.

В лесу за забором заполошно стрекотала потревоженная сорока.

— Их не хватились. Три года сюда никто не заглядывал, — сказал Клавдий Мамонтов, обращаясь больше к дому, чем к Кате. — Дом на окраине поселка, в лесу, на отшибе. Заперт на замок. Соседей близких нет. Электрики приехали и просто обрезали провода, когда долги накопились. Все считали, что дом заброшен, хозяева не приезжают. Опера в Бронницах тогда после аварии все проверяли — ни убийств, ни нападений. А он и его мать лежали мертвые в подвале.

Кто же их убил?

А я так и не видела его фото в паспорте. Только знаю, что был красивый и сильный.

Катя ощущала дикую слабость. Она привалилась к забору плечом.

Во двор из дома вышел полковник Гущин — белее мела. Двинулся туда, где стояли Клавдий и Катя, тяжело опустился на брошенные в высокой траве бревна, достал мобильный.

Катя поняла: эксперты-криминалисты начали поднимать трупы Артема Воеводина и его матери из подвала и готовить их к отправке патологоанатому.

Гущин позвонил также экспертам в ЭКУ. Несмотря на то что Катю сильно мутило, она слушала — Гущин отправлял криминалистов к Пелопее Кутайсовой. Приказывал созвониться с ее матерью Региной, узнать, где они находятся — все еще на Новой Риге или уже перебрались назад, на Патриаршие, и ехать к ним — брать у Пелопеи образцы ДНК — мазок слюны.