Грех Захарова

– Я, как школьник, влюбился, – издав тихий, чуть хрипловатый смешок, он немного отстраняется. Становится очень холодно. Будто ветер со всех сторон дуть начинает. – Надеюсь, я не сдохну и увижу тот день, когда ты сама захочешь сломать эту непробиваемую стену между нами.

Я громко хмыкаю, поправляя взъерошенные волосы и одежду. Перевожу сбитое дыхание. Не дождешься… Я лучше на горло себе наступлю, чем сама буду тянуться к тебе за поцелуем. Гад!

– Не смей больше меня трогать!

– Не буду, – склонив голову набок, смотрит в глаза прищуренным взглядом. – А ты не отрицай… Никогда не говори, что ничего не чувствуешь ко мне.

– Чувствую, конечно же. Я не камень, Захаров, – опускаю ручку двери, открываю. Буквально вылетаю наружу. – Ненависть. Вот что я испытываю к тебе. А еще отвращение.

– М-м, – он достает из кармана мятую пачку сигарет, вынув губами одну, чиркает зажигалкой. – Поэтому ответила на поцелуй?

– Я не отвечала! – вырывается из горла машинально. – Что за бред? Прекрати! Не трогай меня больше! И не смей свой язык мне до горла засовывать! Дурак! Набитый!

Не знаю, что смешного в моих словах, но Захаров, запрокинув голову назад, громко смеется. Вызываю лифт и, скрестив руки на груди, жду. Захаров снова очень близко. Прямо позади. Я чувствую его запах. Благо, не трогает. Иначе в этот раз я закачу истерику. Ну достаточно играть со мной. Я ведь не железная!

– Мне всего два десятка лет, Захаров. Умирать не собираюсь. Отдай ключи. Ты пьяный, – встаю напротив, как только оказываемся на свежем воздухе. – Ну-у!

Он снова улыбается мне. Господи, почему спиртное так действует на него? Брат всегда ругался, матерился, когда был пьян. Даже бил. Помню, однажды… Это было зимой. Он из дома меня в одной ночнушке выгнал. За выпивкой послал. А этот оперативник ржет…

– Я выпил всего два стакана виски, Мира, – протягивает ключи от автомобиля. – От этого пьяными не становятся. И если ты думаешь, что я говорил тебе те слова не в себе, – многозначительный взгляд в глаза. – Ты ошибаешься. Я далеко не романтик. И признаваться в своих чувствах не очень люблю. Но тут прямо захотелось…

Голос хриплый, притягательный. Глаза действительно живые. Не похож он на пьяного, но его действия какие-то странные. Или я привыкла к серьезному и дебильному характеру Захарова. А когда он мягкий, то просто как-то непривычно. Даже удивительно.

– Не любишь признаваться, ага, – сажусь за руль, завожу двигатель. – Но в управлении всех заставляешь.

– Заставляю. Но не в любви признаваться, Мира. Это совсем другое.

Закатываю глаза. Вести диалог больше не хочу, поэтому, сосредоточив внимание на дороге, решаю не обращать на него внимания. А он даже не пытается со мной говорить. Включает радио, слушает какую-то музыку про любовь. Боже, меня уже начинает тошнить. Скорее бы до дома добраться.

– Завтра день рождения Эмиля. Ты же в курсе? – мы заходим в лифт. – Вечеринка будет. Работы нет. Будь готова к трем. Заеду, поедем туда. Бестужев обещал, что сам за нами «прилетит», если мы вдруг не окажемся среди гостей.

– А я обязательно должна с тобой туда… – договорить не получается, потому что встречаюсь с предупреждающим взглядом Захарова в отражении зеркала. – Ясно.

– Умница, – усмехается уголками рта. – Поедешь только со мной. Нас ждет великий день.

– Ты опять что-то запланировал? Хочешь меня куда-нибудь затащить и снова свой язык мне в горло засунуть, да? Извращенец…

– Нет, в следущий раз сама целовать будешь, – смеется он, не сводя с меня синих глаз, где полыхают хитрые огоньки. Нет, явно что-то задумал! – Пожелай мне спокойной ночи. Дома ты рот на замок закроешь. Снова. Не устала еще?

– Не-а, – тяну согласные. – Бесишься?

– Нет, почему же? Твоя упертость, упрямство… Все это заводит сильнее. Продолжай, мелкая, в том же духе. Мне все нравится.

ГЛАВА 34

Сказать, что я не спала всю ночь – это ничего не сказать. Как только закрывала глаза, мне казалось, что Захаров рядом. Будто дышит мне в затылок, обнимает огромными горячими ладонями, прижимает к себе. До сих пор я чувствую, как гудят мои губы. Они опухли так же, как глаза. Но вторые от недосыпа.

Несколько раз выходила из комнаты, шла в ванную, чтобы умыться. Привести себя в порядок. В чувства! Все тело горело, несмотря на то, что в доме есть кондиционер и было достаточно прохладно. Пришла к выводу, что это все он. Захаров. И его прикосновения, поцелуи, которые до сих пор не выходят из головы.

Этот человек мне не безразличен, не отрицаю. Но и простить его я не в силах. По крайней мере сейчас, когда он даже не старается вести себя нежно. Когда не старается хоть как-то сделать мне приятно. Не считая того предложения, конечно. Но там не было ничего, что могло бы доказать, что он хотя бы чуть-чуть, но что-то действительно испытывает ко мне. Его словам я затрудняюсь верить.

Ну да, бросился ко мне и не дал умереть, когда брат выстрелил в меня. Но почему-то мне кажется, что это совесть его заставила так поступить.