Грех бессмертия

После обеда они подъехали к магазину «Мебель Брума» на Вестбери-Молл, но большая часть товаров магазина оказалась для них немного дороговатой. Они гуляли где-то в течение часа по Молл, заглядывая в магазины, и Эван купил для Кэй и Лори мороженое «Баскин-Роббинс» в рожках. Затем остановились в супермаркете, чтобы закупить бакалейных товаров до конца недели, и вот они уже были на обратном пути в Вифаниин Грех на трассе 219. Передние фары микроавтобуса прорезали желтые дыры в черном занавесе ночи. Лори заявила, что она видит звезды, и Кэй помогла ей их сосчитать. Они обогнали несколько машин и большой грузовик, направляющийся на север, но по мере приближения к повороту на Эшавэй и Вифаниин Грех Эван заметил, что транспорт был редок. Без фар других автомобилей, помогающих осветить дорогу, было очень темно. И деревья, и путаница дикорастущих зарослей вдоль шоссе напомнили Эвану о непроницаемых стенах. Луна была полной и белой, словно светящийся серебряный диск, парящий над ними подобно призраку. Лори сказала, что она похожа на лицо принцессы, которая живет среди звезд и наблюдает за всем происходящим на земле. Кэй улыбнулась и пригладила ей волосы, а Эван наблюдал за дорогой, чувствуя, как что-то внутри него тащило его назад. Он попытался стряхнуть это с себя, как пытаешься стряхнуть напряжение мускулов в лопатках. Ветер свистел сквозь открытые окна; фары выловили из темноты обезображенный труп собаки, лежащей на обочине дороги. Зубы поблескивали, а глаза превратились в прогнившие черные глазницы. Эван инстинктивно повернул руль, и тогда Кэй и спросила, все ли с ним в порядке.

— Да, — ответил он, улыбнувшись. — Я в полном порядке. — Но в следующие несколько минут улыбка померкла и исчезла. Он чуть сузил глаза, скорее чувствуя, чем видя скрюченные деревья, стоящие у дороги. Наконец впереди показался мерцающий желтый огонек, отмечавший поворот на Эшавэй. Эван притормозил микроавтобус, свернул налево, и вскоре они ехали мимо кладбища с его рядами могильных камней. На улицах Вифаниина Греха в большинстве домов горел свет: тут — в гостиной, тут — в ванной, в спальне, на кухне. Фонари на крыльце светились белым или бледно-желтым. Эван почувствовал успокоение при мысли о том, что жители Вифаниина Греха устраиваются сейчас на ночь: читают газеты, смотрят телевизор, разговаривают о том, что произошло за день, готовятся к следующему дню. На мгновение он представил себе, что может видеть сквозь эти стены и наблюдать, как множество семей в Вифаниином Грехе, сидящих в безопасности и уюте своих привлекательных кирпичных и деревянных домиков, проходит через ежедневную рутину своей жизни. Но в глубине души что-то постоянно его изводило, и он не мог понять, что это такое.

Через несколько секунд, когда они были за пару улиц от Мак-Клейн, Кэй кивнула и сказала:

— Сегодня ночью по-настоящему тихо, правда?

И в этот момент он понял.

Он медленно сбросил скорость автомобиля. Кэй посмотрела на него, сначала удивленно, потом с раздражением, затем озабоченно. Он подъехал к изгибу дороги перед белым двухэтажным домом с дымоходом. Свет горел за белыми шторами в большом окне. Верхняя часть дома была темной. Эван заглушил двигатель и прислушался.

— Папа, — спросила Лори с заднего сиденья, — почему ты здесь остановился?

— Т-с-с-с, — прошептал Эван. Кэй начала что-то говорить, но он покачал головой. Она смотрела в его глаза, чувствуя, как клещи страха сжимают ее внутренности.

Не выдержав долгого молчания, она спросила:

— Что ты делаешь?

— Слушаю, — спросил он.

— Что?

— Что ты слышишь? — спросил ее Эван.

— Ничего. Здесь нечего слушать.

— Правильно, — сказал он, кивнув. Когда он посмотрел на нее, он увидел, что она не поняла. — Никакого шума, — сказал он ей. — Ни звука машин. Никакого шума от радио и телевидения. Ни звука от разговоров, просачивающихся через открытые окна или вокруг нас. Никто не бубнит себе под нос, не разговаривает, не спорит, не…

— Эван, — сказала Кэй с той интонацией, которой пользовалась, когда считала, что он ведет себя как ребенок. — О чем ты говоришь?

— Послушай, — сказал он, стараясь говорить тихо. — Просто сиди тихо и слушай.

Она прислушалась. Из леса доносилось тихое стрекотание сверчков. Ночная птичка коротко прощебетала примерно за улицу от них. Но это было все. Странно, сказала она себе. Действительно странно. Нет. Я становлюсь похожа на Эвана. Это совсем не странно. Это просто тихая деревенька с тихими людьми в тихий ночной час. Она подождала еще несколько минут, ничего не говоря, затем вспомнила о замороженных бифштексах, которые они купили, медленно оттаивающих сейчас в задней части автомобиля.

— Давай поедем, Эван, — сказала она.

— Мы можем сейчас поехать, домой папа? — спросила Лори.

Эван посмотрел в глаза жены. Она ждала, когда он повернет ключ зажигания. За ее плечом что-то двигалось. Глаза Эвана сосредоточились на этом. Тень медленно двигалась за окном в виде силуэта в сумрачном свете и задержалась лишь на мгновение, чтобы чуть-чуть отдернуть штору. Затем исчезла. Эван заморгал, не понимая, что именно он видел.