Грейуорен

Амбары не стали чем-то новым ни для одного из них, но свобода самостоятельно решать, когда прийти или уйти – это было для них неизведанным королевством.

– Это ужасная идея, – сказал Адам, когда Ронан предложил вырыть пруд для купания на одном из пологих полей. – Вода будет уходить слишком быстро; в ней расплодятся комары; она будет вонять коровьим дерьмом; мы никогда не сможем прокопать скалу.

– С таким настроем, нет, – ответил Ронан, преисполненный новообретенного оптимизма. Он стал очаровательным молодым парнем, красивым, напористым, красноречивым. И если эту яму вообще возможно вырыть, то он был тем сновидцем, который это сделает.

Адам окинул будущую яму для купания невозмутимым взглядом. Ронан верил, что это осуществимо, и это единственное, что имело значение. Благодаря снам или упрямству Ронан создавал реальность, как хорошую, так и плохую.

С недавних пор Адам осознал, что Ронан – слабое место в его амбициозных планах, поскольку трудиться сразу в двух направлениях гораздо сложнее, чем в одном, но он не смог отговорить себя от отношений. Каждую ночь, оставшись в одиночестве в квартирке над церковью Святой Агнессы, он пытался, но терпел неудачу всякий раз, увидев снова Ронана. Он любил Ронана и в уединенные зеленые просторы Амбаров. И несмотря на то что Адам никак не мог придумать, как совместить свою привязанность с планами на будущее, на это лето он отбросил все сомнения.

Он просто решил пока наслаждаться настоящим вместе с Ронаном.

Лето в Вирджинии выдалось жарким и упоительным. Они выезжали в горы. Пробовали починить машину Адама. Перебирали старые сны в сараях. Сжигали еду на кухне. Вырыли пруд, но неудачно, поэтому пришлось снова копать. Потом они научили плавать Опал – маленькую присненную Ронаном грезу с копытцами. А затем, используя потрепанную пару крыльев, позаимствованную во сне, по очереди парили над прудом и прыгали в воду.

Это время они словно жили в раю, видя прекрасные сны.

Ронан практиковался в сновидении в длинном сарае и всегда запирал его, когда уходил. Он трудился над все более сложными грезами, грезами, в которых тесно переплетались погода, эмоции и магия. В то лето он создал систему безопасности для Амбаров.

Он мечтал приснить лес. Прежний лес Ронана, расположенный на силовой линии, был уничтожен, когда погибла его мать. Тогда же он впервые столкнулся с ночной грязью. Он, конечно, не мог создать себе новую мать, но Ронан мог приснить лес на новом месте. Место сновидений. Он собирался исполнить задуманное до того, как Адам уедет в колледж.

Колледж и лес являлись понятиями одного рода, поскольку оба несли в себе и надежду, и страх. Чем же закончится это лето?

Адам не мог оставаться в Амбарах вечно.

Ронан не мог покинуть Амбары навечно.

Они мчались навстречу кошмару. По мере того как дни становились все короче, их ссоры вспыхивали все чаще. Редко из-за колледжа. В основном из-за снов. На самом деле сны здесь были ни при чем. Конечно, всему виной стал колледж. Ронан никогда не стал бы просить Адама не уезжать или поступить в местный колледж. А Адам никогда не стал бы говорить Ронану, что не хочет иметь отношения на расстоянии, потому что ему надоело быть несчастным, уставшим и измученным попытками найти компромисс. Вот почему они спорили о лесе, который собирался приснить Ронан, о машине Адама. Спорили из-за того, что им стоило отправиться в поездку с Ганси и Блу. Поскольку разве не заметно, что их дружба уже не та, что раньше?

В действительности они ссорились из-за того, что у них не было будущего. Они не могли решиться сделать шаг, и оба знали об этом.

Ронана непременно атакует ночная грязь.

Мир менялся одновременно с ними.

На исходе лета Ронан приснил новый лес. Одновременно с ним Адам приступил к гаданию, чтобы присутствовать при этом событии. Несмотря на то что Ронан его предупредил, что это может оказаться опасным, ведь он намеревался создать лес, способный себя защитить.

Новое творение Ронана очень напоминало леса, покрывающие хребты синих гор к западу от Амбаров. Только новый лес был больше. Глубже. Он представлял собой целый мир. Линденмер. Сновидение подразумевает стремление, и Ронан пожелал, чтобы его лес просуществовал долго. Чтобы он подсказал ему, как строить свою будущую жизнь в роли сновидца. И чтобы этот лес смог выжить без него. А еще, чтобы лес хотел его.

(Разумеется, речь шла об Адаме.)

А потом наступила осень. Осень, когда на ветру кружились листья и гостеприимно распахивались двери колледжей. Год шел на убыль.

Их рай, это лето – все оказалось сном. А люди обычно не жили бок о бок со снами. Они засыпали, просыпались и снова вспоминали о сне только к вечеру. Они существовали порознь.

– Я уезжаю, – сказал Адам, повторяя слова, которые произносил уже не раз. – Но пока ты здесь, я всегда буду возвращаться.

– Я буду здесь, – ответил Ронан. – Я всегда буду здесь.

Они твердили это друг другу снова и снова. И чем менее правдиво звучали их заверения, тем чаще они их повторяли. Магия – это стремление. Разговоры тоже.