Грегорианец. Четвёртый

Затем, с важностью вытащив из кармана два пластиковых жетона, наличной и самой мелкой единицы валюты в империи, протянул хозяину, который, проводил его до подготовленного к транспортировке лайтфлая.

Парня ожидало путешествие на межпланетном лайнере до космопорта столицы империи. Стазисом пользоваться нужды не возникло, по причине непродолжительного по времени перелёта. Посему, молодой человек занимался штудированием карт города и его окрестностей, тратя отпущенное с несомненной пользой.

По прибытию Лау Дартин продал не вписывающийся в столичную атмосферу транспорт, выиграв незначительную сумму на первое время. При этом едва не поцапался с ростовщиком покупателем.

Итак, Дартин вступил в Гранж пешим, неся под мышкой кофр, и бродил по хитросплетениям пешеходных рукавов и магистралей между мегахолами по столичным улицам до тех пор, пока ему не удалось снять комнату, соответствующую его скудным средствам. Это помещение представляло собой уютное гнёздышко по понятиям провинциала со всем набором мебели, удобств и технических приспособлений домашнего обихода, без которых современный человек не мыслил своего существования.

Внеся задаток, грегорианец сразу же перебрался к себе и весь остаток дня занимался работой, приводя в порядок потрёпанную амуницию. Затем съездил в отведённый квартал, где оружейники приняли и восстановили клинок к палашу, починив систему плазменного контура.

После этого доехал с многочисленными пересадками до центральной части столицы и у первого встретившегося Клерика из легионеров императора поинтересовался, где находится особняк или резиденция уважаемого Лау Веля. Оказалось, что резиденция расположена в другой части города и совсем близко от места, где поселился Лау Дартин. Данное обстоятельство парень истолковал не иначе, как предзнаменование успеха.

Довольный своим поведением в отеле, не раскаиваясь в прошлом, веря в настоящее и полный надежд на будущее, грегорианец лег и уснул. Проспал, как добрый провинциал, до девяти утра и, поднявшись, отправился к достославному Лау Велю, третьему лицу Империи Гранжир.

Глава 2. Легионеры Императора

Господин Лау Вельер, имя, которое еще продолжают носить его родичи на планете Грег, или Лау Вель, как он в конце-концов стал называть себя в Гранже, путь свой и в самом деле начал так же, как Лау Дартин, то есть без гроша в кармане, но с тем же запасом дерзости, остроумия и находчивости, благодаря которому даже самый бедный грегорианский благородный, питающийся одними надеждами на родительское наследство, нередко добивался большего, любого столичного дворянина, опиравшегося на реальные блага. Дерзкая смелость, как и более дерзкая удачливость, в то время, когда удары шпаг и залпы импульсников сыпались градом, возвели его на самую вершину лестницы, именуемой придворным успехом, по которой он взлетел, шагая через три ступеньки.

Он являлся истинным другом императора, как всем известно, глубоко чтившего память его отца. Ведь отец Лау Веля так преданно служил ему в войнах против инсэктоидов. За недостатком наличных денег, коих всю жизнь не хватало грегорианцу, все долги оплачивал острыми шутками и выходками, чего ему не приходилось занимать. Единственное, что за недостатком этих самых средств, как мы уже высказывались, император позволил ему после освобождения Гранжа, включить в свой герб и герб Великого Дома. Плюс, неограниченный доступ в имперские базы данных, слишком дорогостоящие, если приобретать их за собственные средства.

Это несомненно являлось большой честью, но чертовски малой прибылью. Умирая, главный соратник великого императора, оставил в наследство сыну всего только шпагу и герб. Благодаря этому наследству и своему чистому имени, Лау Веля приняли ко двору молодого принца, где он доблестно служил своей шпагой. Один из лучших фехтовальщиков империи, обычно говорил, что, если бы кто-нибудь из его друзей собрался драться на дуэли, он посоветовал бы ему пригласить в секунданты первым его, а вторым Вельера, которому, пожалуй, даже следовало бы отдать предпочтение.

Император-отец питал настоящую привязанность к грегорианцу. Правда привязанность императорскую – эгоистическую, но все же привязанность. Дело в том, что в эти трудные времена высокопоставленные лица вообще стремились окружить себя людьми такого склада, как Лау Вельер. Много нашлось бы таких, которые могли считать своим девизом слово «сильный» – вторую часть надписи на гербе Велей, но мало кто из благородных мог претендовать на эпитет «верный», составлявший первую часть этой надписи.