Гречишный мёд

Макс вдруг почувствовал какое-то умиротворение — стало легко на душе, жар начал спадать, и в груди возникло странное чувство невесомости. Смежил веки. Последнее, что почувствовал — это что-то тёплое и мягкое около себя. Слабо улыбнулся, проваливаясь в зыбкий туман.

Рая только закончила прибирать дом, вытряхнула из пылесоса пыль, которой на этот раз было необычно много — в связи с последними событиями у неё совершенно не было времени на уборку. Да и настроения тоже. По посёлку теперь постоянно ходили полицейские, расспрашивали местных жителей о подозрительных личностях, искали кого-то. За последние три дня Рая и сама подверглась бесчисленным допросам. Девушке уже казалось, что она вот-вот сойдёт с ума. Ночами она не могла спать — плакала в подушку и, едва закрыв глаза, видела мертвые тела своей лучшей подруги и ее жениха. И Макс. Макс исчез. Словно сгинул. Как найти его в тайге, да ещё в такую непогоду?

На его поиски бросили спасательный отряд, подняли вертолёт, но, увы, началась такая сильная метель, что вскоре поиски прекратились. К тому же прошёл слух, что из Вижайской колонии строгого режима намедни сбежали заключённые.

Рая отключила духовку, в которой запекала расстегай, стала накрывать на стол. С минуту на минуту должны приехать гости — матери обоих парней, — Ивана и Максима.

Девушке было ужасно страшно встречаться с ними. Ну что она им скажет, этим несчастным женщинам? Она потянулась к графинчику с наливкой. Сто грамм для храбрости не помешают.

В дверь постучали. Рая в панике бросилась к зеркалу, затем скинула фартук, прижала ладони к раскрасневшимся щекам. Открыла. На пороге стояли две женщины, ещё достаточно молодые, и по их одежде и лицам видно было, что они приехали из большого современного города.

— Здравствуйте, вы Раиса?

Уголки губ женщины слегка приподнялись в вымученной улыбке.

— Да, я Рая, — она закивала. — Да что же вы стоите на пороге, проходите скорее — такой мороз!

Заметила, как женщина нахмурила брови.

— Меня зовут Алла Дмитриевна Соколовская, я мама Максима... — Она опустила голову, собираясь с силами. — А это... это Лена, Елена Семёновна. Ванечкина мама.

Рая, не в силах сдержаться, распахнула объятия обеим женщинам, и они сплотились, сжимая друг друга, крепко вцепившись, словно отпусти — и мир вокруг них рухнет.

* * *

Они сидели втроём за столом, практически не прикасаясь к угощениям, которые весь день напролёт готовила Рая. Говорили. Сначала нерешительно, а потом уже боясь остановиться, Лена, мать Ивана, рассказывала про своего сына. Как он родился, рос, играл во дворе с ребятами в футбол, как первый раз сел за руль автомобиля, как каждый раз покупал на восьмое марта цветы своей маме... Смахивая слезы, иногда смеялась, иногда стонала, прикрывая ладонью глаза.

Рая с жадностью слушала, впитывая каждой клеточкой все сказанное. Мать Максима сидела молча и только иногда шевелила губами, словно произносила молитву.

— Раечка, как же мне теперь быть? Как нам быть? — Елена Семёновна посмотрела на свою подругу, сжала под столом ее ладонь. — Наши мальчики. Только они и были у нас. А больше никого... — она зарыдала. — Ничего...

Рая в растерянности поглядела на мать Максима. Тёмные глаза женщины были полны тоски. Попыталась успокоить.

— Он поехал на снегокате. На нем Ванечкины тёплые валенки были. Может, может быть, он в соседнем селе или... ну или построил шалаш из веток.

— Валенки... — лицо Елены Семёновны сморщилось. — Валенки... Замёрз, мой мальчик, замёрз...

Все трое снова заплакали.

Рая вдруг подняла голову.

— А давайте я вас к местной гадалке свожу, — неожиданно предложила она и тут же прикусила язык.

Мать Макса оживилась, в глазах вспыхнули искры. Потом, вспомнив про завтрашние похороны, поникла головой.

— Она хорошо гадает, правда. — Конечно, Рая не стала говорить, что та не стала почему-то предсказывать судьбу Ирине.

— Сходи, Ал, сходи, — кивнула ее подруга. — Все ж знать-то легче. А вот мне уже нечего больше гадать...

Слезы вновь покатились по уже раскрасневшемуся и опухшему лицу женщины.

* * *

Я только собралась отправиться к своему больному, как на пороге появились Ромка и дядя Андрей. Чего им не сидится в такую погоду дома? Вон, даже школу отменили.

— Привет, Улька, — Ромка улыбнулся своей кривой улыбкой.

— Заходите, заходите скорей.

Конечно, я была рада гостям. Давно их не видела. В последние две недели не ходила в школу — взяла все задания домой. Но сейчас у меня абсолютно не было времени. Мой больной остался в сарае, вход в который того гляди занесёт снегом. Я оставила около мужчины Весну, которая теперь постоянно лежала подле него и согревала своим теплом. Не знала, догадывалась ли бабушка о моих ночных бдениях, но она молчала, как партизанка, кем и была когда-то давно.

Дядя Андрей стряхнул в сенях снег с верхней одежды, повесил ее на крючок и прошёл в комнату.

— Пахнет отменно, хозяюшка. Баба Шура приготовила или сама?

— Сама, — я улыбнулась. — Попробуете?

— Не, не будем. Зашли повидаться, но вообще-то мы спешим.

Я недоверчиво улыбнулась. Куда можно спешить в нашем посёлке, да ещё в такую погоду?