Греческий мир в доклассическую эпоху

Самые ранние сведения о подходящих местах для основания торговых постов или колоний, должно быть, исходили от побывавших там ранее купцов (или морских разбойников). Заметное расширение и оживление торговой деятельности произошло незадолго до 850 г. до н. э., то есть в то время, когда улучшалось морское сообщение. Размах торговли был все еще невелик, как можно заключить из малых размеров самих кораблей. Однако она составляла неотъемлемую часть греческой цивилизации того времени, хотя товары находили и другие пути распространения, помимо торговли, — например, обмен дарами или посвятительные приношения храмам, также неотделимые от привычного образа жизни знати. Одни только аристократы, будучи крупными землевладельцами и имея под началом арендаторов и ремесленников, могли снаряжать корабли и отправлять их в море. (Они нанимали для торговли быстроходные военные суда, приспособленные не столько для перевозки грузов, сколько для боевых маневров, вплоть до VI века до н. э., пока не стали строить особые торговые суда для тяжелых грузов — большие «круглые корабли» под парусами.) Как и колонизация, торговля в эту раннюю пору греческой истории предпринималась не полисами как таковыми, а отдельными гражданами, чьи частные начинания порой оставались весьма несогласованными.

Вместе с тем, по нашим меркам, купеческий нюх (если разуметь плодотворное вложение богатств, в противовес их использованию на удовольствия и показную роскошь) у греков в ту пору начисто отсутствовал. Сократ (как ему приписывалось) и Аристотель были в числе тех, кто выказывал отвращение к производству, нацеленному на прибыль, и к механическим занятиям, необходимым для его хода. Подобными воззрениями и объясняется скудость технических достижений у греков, причем их появлению едва ли способствовала сильнейшая тяга философов-ученых к теоретическим доводам в обход практических, эмпирических изобретений. Об этой тяге еще будет говориться ниже в настоящей главе.

Разумеется, тогда глядели свысока на людей, торговавших в розницу или «лебезивших за прилавком». Аристотель открыто предпочитал жизнь на старый лад — аристократичес-ки-аграрную. И все же было не совсем ясно, в какой степени эти ностальгические предубеждения отражали то положение вещей, которое в действительности существовало в Греции в древнейшую, аристократическую эпоху. С другой стороны, как заметил Плутарх в связи с Солоном, «в те времена… торговля была даже в почете» (для сравнения вспомним Харакса, брата Сапфо: Глава V, раздел 4). Что до Коринфа (где были изобретены и построены новые виды кораблей [Глава III, раздел 2], что было исключением на фоне общей картины технического застоя в Греции), то вряд ли там когда-либо бытовали подобные предубеждения. Как отметил Геродот, «менее же всего презирают ремесленников в Коринфе»²⁹.

Это говорит о том, что торговлей все-таки занимались, пусть в скромных масштабах, представители всех сословий древнейшей Греции. И эта деятельность вынуждала жителей разных полисов объединяться. Но любое сотрудничество с гражданами чужого государства, должно быть, оставалось неохотным, потому что саму суть отношений между различными

греческими общинами составляло столкновение. Глубочайшая поглощенность каждого полиса собственной внутренней жизнью обычно сопровождалась, как нам известно, неспособностью ужиться с соседним полисом — или даже, в течение долгого времени, с любым другим полисом. Осознание греками своего затруднения, яствовавшее из многочисленных попыток предотвратить или смягчить вражду, и то обстоятельство, что уже к 600 г. до н. э. некоторые правительства обзавелись постоянными представителями (πρόξενοι) в столицах других государств, — едва ли меняло что-либо к лучшему. Как позднее неутешительно указал Платон, в греческом мире «от природы существует вечная непримиримая война между всеми государствами»³⁰.

Местные войны редко заканчивались гибелью целых государств, так как воины-победители не могли надолго отлучаться от своих земель и своих хозяйств. Поэтому все пришли в ужас от неслыханной жестокости кротонцев, разрушивших Сибарис. Тем не менее межполисные войны почти не прекращались; они ослабляли воевавшие государства, неся ущерб и опустошение. Странное дело: почему такой разумный народ, как греки, оказался столь воинственным и столь безрассудным в обращении с соседями-сородичами? Греки воевали между собой, так как им не хватало богатств, необходимых для достижения самодостаточности, к которой стремился каждый полис; следовательно, столь необходимые блага нужно было по возможности отобрать у другого государства силой.