Греческий Миллиардер

— Я ценю предложение, но нет, ваша помощь не нужна. Теперь можешь идти. Уверяю вас, мне нужно поговорить с моим сыном относительно его обручения. У него не будет много времени для вас.

Женщина все еще не двигалась. Она подняла бровь, требуя с нетерпением.

— Хорошо?

Майри не могла заставить какую-либо часть своего тела работать. Ее губы онемели, ее сердце было подавлено, и ее ум полностью отрезан. Эстер Левентис сказала… «помолвка»?

— Мама? — Дамен появился у подножия лестницы, с ошеломленным взглядом на его великолепном лице. Одетый только в хлопчатобумажные брюки и ничего больше, он выглядел так, будто только что сошел с рекламы пляжного курорта.

Он также сильно бушует, явно очевиден тонкостью его брюк.

Губы Эстер напряглись, и она отвернулась.

— Иди и переоденься во что-то приличное.

Игнорируя полностью мать, он подошел к Майри, которая была тревожно бледной и уязвимой.

— Майри? Ты в порядке? — Он наклонил ее лицо, и что-то внутри него болезненно искривилось при виде не пролитых слез в ее глазах. Что, черт возьми, сказала ей Эстер, чтобы заставить плакать?

Майри заставила себя улыбнуться.

— Я в порядке. Думаю, мне лучше переодеться первой.

Она не дождалась ответа и просто подошла к лестнице, держа спину прямо. Она почтительно кивнула Эстер, но пожилая женщина даже не пощадила ее взглядом. Опять же, Майри не ожидала, что она…, если то, что она сказала, правда.

Помолвка?

Конечно, этого не может быть. Или, может, так было, но больше нет, и Дамен сказал бы своей матери, что ему придется сломать ее. Майри достигла второго лестничного пролета, когда услышала ее голос, Эстер повысила голос, а тон Дамена был кусающий.

Она успокоилась, разрываясь между тем, чтобы заниматься своими делами, как и должна, и рискуя быть пойманной за подслушиванием, чтобы узнать правду, как она и должна.

— Не говори так о ней!

Майри сделал неожиданный поворот. Она определенно не занималась своими делами. Это был еще один термин для того, чтобы быть эгоистичной и не осведомленной о потребностях других людей. Она просто заботилась о себе, желая сыграть посредника между матерью и сыном, если их аргумент обострится.

Наклонившись к лестнице, Майри выглянула из-за промежуточной стойки балюстрады и увидела, что Дамен и Эстер уже вышли из коридора. Она побежала вниз по лестнице, и услышала только приглушенные звуки их голосов, когда она подошла к кабинету Дамена.

Она прижала ухо к двери. Эстер издала смехотворный смех.

— Ты серьезно осуждаешь меня за то, как я обращалась с твоей шл*хой?

Тысячи способов противостоять ее словам промчались в голове Дамена. Его никогда не удавалось удивить и отвратить, как Эстер могла вести себя как самоуверенная сука, когда все в греческом обществе знали правду о ней.

Но, в конце концов, Эстер была его матерью, и честь и долг требовали, чтобы он относился к ней с уважением или, по крайней мере, с любезностью. Однако, хотя он не мог и не хотел публично отречься от ее, это не означает, что он будет придерживаться того же правила наедине.

Он был единственной причиной, по которой их состояние осталось в силе даже после того, как скандал Эстер и его отец были втянуты. Это не помогло ей забыть об этом.

Эстер начала чувствовать себя расстроенной, когда ее сын продолжал смотреть на нее так холодно. Почему, почему он не мог быть таким легкомысленным и легко управляемым, как его сестра? Ее жизнь была бы намного лучше, если бы был.

Когда Дамен ничего не сказал, она сказала, защищаясь:

— Ты не можешь винить меня за то, что она твоя шл*ха! Она здесь, одна в доме мужчины и в твоей одежде. Как ты думаешь, что сказали бы Кокинисы, если папарацци сумеет сфотографировать вас обоих, и напечатает для всего мира?

— Я скажу это в последний раз, мама. Ты не должна говорить или думать о ней как о шл*хе. Если да, то ты будешь сожалеть о последствиях.

Фьюри крепко сжала ручки своей дизайнерской сумочки, единственное, что она могла сделать, чтобы не дать Дамену заслуженную пощечину, как она могла, когда была молода. Но, конечно, она больше не могла этого делать. Дело было не только в том, что он был взрослым человеком. Дамен также контролировал струны кошелька, и в ее мире этот человек был богом.

— Почему ты пришла сюда?

— Кокинисы хотят встретиться сегодня вечером, а не на следующей неделе.

— Нет.

Эстер сглотнула.

— Я уже приняла приглашение и сказала им, что ты тоже хочешь встретиться с ними. Она попыталась не дрогнуть, когда Дамен ругнулся. — Это будет вверх невежливости, если ты отменишь это с таким опозданием.

Дамен горько рассмеялся.

— Ты осмелилась читать мне лекции?

Эстер окрашена в заостренную зазубрину. Притворяясь, что она не расслышала его слов, она продолжила:

— Кокинисы хотят назначить дату свадьбы, и я согласилась. Девушка ждала достаточно долго, она ​​была бы посмешищем, если бы ты держал ее в подвешенном состоянии.

— Ей всего двадцать лет.

— Но она была твоей невестой с пятнадцати лет.

Урок 8