Греческая Рапсодия

В кафе "Ласточка", так называлось заведение Кварацхелии, Виктор приехал к десяти утра на следующий день. Ни Мераба, ни Рязанова еще не было. В зале, кроме Виктора, сидел еще один человек: небритый, в мятом костюме, но с манерами, вежливый. Перед ним стояли рюмка водки и чашка кофе с шоколадной конфетой. Поглаживая указательным пальцем ножку рюмки, человек говорил миловидной буфетчице, скучающей за стойкой бара:

– А что это вы, уважаемая Екатерина Семеновна, не спрашиваете меня?

– И о чем же я тебя, голубчик, должна спросить? – подавляя зевоту, отвечала буфетчица.

– Так ведь раньше-то я по пятьдесят грамм выпивал, прежде чем на работу пойти, а теперь вот сто заказал.

– Ну и почему же? Платить больше стали?

– Да не, не угадали. У меня, Екатерина Семеновна, жизнь тяжелей стала.

– Да, – поддакивала буфетчица, – это серьезно.

Рязанов и Кварацхелия появились одновременно. Кварацхелия был в синем клубном пиджаке с золочеными пуговицами. Ворот его черной шелковой рубашки был расстегнут, являя миру массивную золотую цепь на волосатой груди.

– Привет друг, – сказал Мераб Кварацхелия. – Я все узнал, уже и стрелку назначил. Прямо сейчас и поедем, опаздывать нельзя, не принято, в пол-одиннадцатого они нас ждут. Давай на мой машине поедем.

У Кварацхелии был темно-синий джип модели "Джи-ЭМ-Си Джимми" – огромная мощная машина. Как все люди небольшого роста, он тяготел к вещам, возвышающим его. Мераб сунул руку в карман, и джип почтительно мигнул фарами, открывая замки дверей.

– Дождь, наверное, будет, – озабоченно сказал Мераб, запуская двигатель, – как машину помоешь – сразу дождь идет.

Протянув руку, он открыл бардачок и указал на лежащие там яблоки:

– Угощайтесь.

Рязанов, севший на переднее сиденье, взял себе и Виктору.

– А вы не будете? – спроси Рязанов.

Мераб Кварацхелия усмехнулся:

– Я их давно не ем, лет сорок. В пятьдесят первом году нас высадили на каком-то полустанке. В Соликамском крае это было. Этап – две тысячи человек был. Один грузин яблоко ел, огрызок бросил в конвоира и попал в шею. Тот испугался и давай очередями из автомата. Другие тоже стали стрелять. Мы все на землю упали. Час, наверное, лежали в грязи, лицом прямо. Потом встали, вырыли ямы. Человек сто пятьдесят похоронили и пошли дальше. Вот такие дела были.

– Далеко шли-то? – спросил Рязанов.

– Сто десять километров. Пришли, стали пилить лес. Построили себе лагерь и стали в нем срок тянуть. Да, друг, такая собачья жизнь была.

– Сколько вам лет, Мераб Давидович? – спросил Грек.

– А что? – улыбнулся Мераб, догадываясь, почему был задан вопрос.

– Да нет, просто вы сказали – в пятьдесят первом. Нас с Рязановым еще на свете не было.

– Шестьдесят лет мне, друг.

– Удивительно, – сказал Виктор, – как вам это удалось? Больше сорока пяти вам не дашь.

– Как тебе сказать, друг? Считай, полжизни в лагере провел. Все время в лесу, на свежем воздухе, бригадиром был, тяжелую работу не делал, наверное, поэтому.

– А куда мы едем? – спросил Рязанов.

– На Западный вокзал, там стрелка будет.

Проехав через тоннель под эстакадой, Кварацхелия сделал круг, подчиняясь правилам дорожного движения, и остановился у бордюра, окаймляющего небольшой сквер с памятником основателю соцреализма. Здесь уже стояло несколько иномарок, Виктор узнал среди них "Мерседес" Яши Грека.

– Ты, Виктор, имей в виду, – заговорил Кварацхелия, – для всех ты мой дальний родственник. Если что, скажешь: дядя грузин, Нодар Кварацхелия. Володя, ты сиди в машине…

– Может я с вами пойду, – отважно сказал Рязанов.

– Не надо. Вы их языка не знаете. Сиди здесь, ничего не будет.

В центре сквера, под памятником, стоял Яша Грек. Тут же находился Коростыль, разговаривающий по радиотелефону. Поодаль прогуливались Янычар с Белобрысым. Остальных, коротко стриженых молодых людей в кожаных куртках и широких штанах, Виктор видел впервые. Подошли, поздоровались.

– Кто у вас Яша Грек? – спросил Мераб Кварацхелия.

– Я, – отозвался Яша Грек.

– Меня зовут Мераб.

– Я тебя не знаю, – сказал Яша Грек. – Вот однофамильца знаю, тебя нет. Мне стрелку Сильвестр забил.

– Наверное, друг, ты не понял: Сильвестр стрелку забил от моего имени. Потому что я просил. Я не в законе, но ты обо мне можешь спросить любого, кого хочешь: Сильвестра, Махохия, Сво.

Что-то дрогнуло в памяти Мераба Кварацхелии, но память была велика, шестьдесят прожитых лет. Где-то он видел это лицо, надо было вспомнить обязательно. Он чувствовал, что это важно. Некоторое время они стояли друг против друга.

– Где-то я тебя видел, друг, мне твое лицо знакомо.

– Короче, – сказал Яша Грек, – Я тебя слушаю.

– Этот парень не брал твой товар. Счетчик надо выключить.

– А какая тебе до него забота?

– Он мой родственник.

Яша Грек презирал воров и прочих авторитетов, это был вчерашний день, но пока что с ними приходилось считаться. До поры до времени.

– Хорошо, – сказал он, недолго думая. – Если это твой родственник, счетчик я выключу, но товар надо найти.

– Наверное, друг, ты меня не понял, – жестко сказал Мераб Кварацхелия. – Человек не брал твой товар.