Греческая эпиграмма

Бедный Антикл! И несчастная я, что единственный сын мой
  В самых цветущих летах мною был предан огню.
Ты восемнадцатилетним погиб, о дитя мое! Мне же
  В горькой тоске суждено сирую старость влачить.
В темные недра Аида уйти бы мне лучше, — не рада
  Я ни заре, ни лучам яркого солнца. Увы,
Бедный мой, бедный Антикл! Исцелил бы ты мне мое горе,
  Если бы вместе с собой взял от живых и меня.

ЭПИТАФИЯ ФИДОНУ

Вечность была перед тем, как на свет появился ты, смертный;
  В недрах Аида опять вечность пройдет над тобой.
Что ж остается для жизни твоей? Велика ль ее доля?
  Точка, быть может, одна — если не меньше того.
Скупо отмерена жизнь, но и в ней не находим мы счастья;
  Хуже, напротив, она, чем ненавистная смерть.
Лучше беги от нее, полной бурь, и, подобно Фидону,
  Критову сыну, скорей в гавань Аида плыви.

ЗАРЫТЫМ ПРИ ДОРОГЕ

1

Кто тут зарыт на пути? Чьи злосчастные голые кости
  Возле дороги лежат в полуоткрытом гробу?
Оси проезжих телег и колеса, стуча то и дело,
  В лоск истирают, долбят камень могильный и гроб.
Бедный! Тебе и бока уж протерли колеса повозок,
  А над тобою никто, сжалясь, слезы не прольет.

2

Кости мои обнажились, о путник! И порваны связи
  Всех сочленений моих, и завалилась плита.
Черви уже показались на свет из могилы. Чего же
  Дальше скрываться теперь мне под могильной землей?
Видишь — тропинку уже проложили здесь новую люди
  И, не стесняясь, ногой голову топчут мою.
Но именами подземных — Аида, Гермеса и Ночи —
  Я заклинаю тебя: этой тропой не ходи.

ЖЕРТВА АКУЛЫ

Похоронен и в земле я, и в море, — такой необычный
  Жребий был Фарсию, мне, сыну Хармида, сужден.
В глубь Ионийского моря пришлось мне однажды спуститься,
  Чтобы оттуда достать якорь, застрявший на дне.
Освободил я его и уже выплывал на поверхность,
  Даже протягивать стал спутникам руки свои,
Как был настигнут внезапно огромною хищною рыбой,
  И оторвала она тело до пояса мне.
Наполовину лишь труп мой холодный подобран пловцами.
  А половина его хищницей взята морской.
Здесь на прибрежье зарыты останки мои, о прохожий!
  В землю ж родную, увы! я не вернусь никогда.

ЖЕРТВА КРИТСКИХ ПИРАТОВ

Критяне все нечестивы, убийцы и воры морские.
  Знал ли из критских мужей кто-либо совесть и честь?
Вот и меня, Тимолита несчастного, плывшего морем
  С малою кладью добра, бросили в воду они.
Плачут теперь надо мною живущие на море чайки;
  Здесь, под могильным холмом, нет Тимолита костей.[63]

ЭПИТАФИЯ БЕДНЯКУ

Малого праха земли мне довольно. Высокая стела
  Весом огромным своим пусть богача тяготит.
Если по смерти моей будут знать обо мне, получу ли
  Пользу от этого я, сын Каллитела, Алкандр?

МОГИЛА ПАСТУХА