Гребень Матильды

– Уже.

– Что уже? – не поняла она.

– Уже дождался, – повторил он и вдруг, поднявшись, схватил ее всю: с чашкой, пуховым одеялом, драконами и халатом, на котором они были нарисованы.

Анна только и успела, что пискнуть, как халат и все остальное оказались на полу, а она, совершенно голая, – в объятиях Егера.

Попробовала дернуться, но сразу поняла бессмысленность сопротивления.

Целую минуту – или меньше – она еще что-то соображала.

Нет, не минуту. Мгновение, тысячную долю секунды, а потом…

Если бы кто-то сказал ей, что в припадке невообразимого вожделения она будет срывать с мужчины одежду, вырывать с мясом пуговицы, а потом стонать и рычать, в безумном порыве прижимая его к себе, она бы не поверила.

Не просто не поверила бы.

Была бы оскорблена.

Потому что кто угодно, только не она.

Но это и была не она.

Безумная от нахлынувшей страсти, изголодавшаяся по любви женщина.

Или не женщина, а фурия?

Ах, уже все равно…

Общие знакомые

Анна повернулась, улеглась поудобнее и запустила пальцы в волосы у него на груди. Мммм… Это, оказывается, приятно.

Почему-то она была уверена: после всего, что случилось, он не будет молчать и расскажет обо всем.

Иначе зачем спасать, целовать, любить?

Цена всему, что между ними произошло, – откровенность.

Его и ее.

Кама не открывал глаз, и через некоторое время ей стало скучно. Она приподнялась и уставилась ему в лицо. Неужели не почувствует?

Ресницы дрогнули.

Ага!

Он не выдержал и усмехнулся.

Всегда лишь усмешка. А улыбаться он умеет?

Ей вдруг захотелось рассмотреть его глаза вблизи. Они всегда казались ей пугающими, как будто бесцветными. И очень холодными.

Кама открыл глаза и посмотрел куда-то вглубь ее. То ли в мозг, то ли прямо в сердце.

Никакие они не бесцветные. И не белесые, а наоборот – пронзительно яркие. Просто очень светлые. Серые с черным ободком по краю.

– У тебя странные глаза. Раньше я думала – ледяные и…

– Безжизненные, – подсказал Кама.

– Скорее бесчувственные. Я всегда ежилась, когда ты смотрел.

– Что-то изменилось?

– Взгляд.

– Теперь он горячий?

– Ну нет! До этого еще далеко. Если вообще возможно. Но мне уже не хочется поежиться.

– Зато мне хочется.

– От чего?

«От того, что нам надо расстаться», – хотел сказать он. Но промолчал.

Она догадалась сама.

– Ты уезжаешь?

– Нет. Пока.

– Тогда что?

Он прижал к себе ее голову.

«Не хочет глядеть мне в глаза», – подумала Анна.

Он сказал как можно мягче:

– Твоя работа закончена. Моя – нет.

Она не сделала ни одного движения, но как будто отстранилась.

– Понимаю.

И вдруг снова подняла голову.

– Ты ищешь драгоценности Матильды или что-то конкретное?

Кама оценил ее ход и ответил на прямой вопрос прямо:

– Теперь и то, и другое.

– Гребень? – догадалась она.

– Иногда я сомневаюсь, что он вообще существует.

– Один мой друг считает, такой вещи трудно затеряться.

– Пока удается.

– Я сказала ему то же самое. Но сейчас…

По-прежнему избегая ее взгляда, он поинтересовался:

– Что сейчас?

– Румянцев был уверен – гребень существует и находится где-то рядом.

– Он был одержим. Нельзя верить бредням безумца.

Уходишь от разговора? Вот уж теперь – дудки!

– Румянцев отнюдь не безумен и действовал не спонтанно, – начала она. – Уверена, у него был четкий план поисков. Наверняка есть что-то вроде списка тех, кто мог знать, где спрятан гребень. По этому списку он и шел. Сначала ювелир на Крюковом, к которому Матильда заезжала перед бегством из Петрограда. Потом обходчик из Стрельны. Он хорошо знал территорию и был доверенным лицом хозяйки. Мог участвовать в оборудовании тайника. Столяр Найденов работал в особняке. Без него никакого тайника не соорудить.

– К Грачеву твой старый друг пришел после вас.

– Я раньше думала, что это мы его навели. А тут еще слежку заметила. Решила, раз это твоих рук дело, ты и есть преступник. Мне с самого начала казалась подозрительной случайность наших встреч.

– Слежку я установил, но Румянцеву Грачева не сдавал.

– Зачем тебе понадобилось следить за мной?

– Начальство настаивало. Ты могла привести нас к цели коротким путем.

Он врал, но, кажется, вполне искусно. Начальство о ней ничего не знало, иначе давно приказало бы взять в оборот. Слежка понадобилась, когда он выяснил, чего хочет от нее Румянцев. И что от Румянцева ждет Артемьев.

– Моего помощника Векшина следует отпустить.

– С какой стати?

– Он – человек полезный. Без него мне станет трудней действовать. К тому же…

Он уже было собрался сообщить, в каком ведомстве этот помощник служит, но передумал. Его освобождением займутся другие.

Она все ждала разъяснений, но вместо этого Кама поинтересовался, что она теперь думает о Румянцеве. Анна скривилась, как от боли.

– Бессмысленно ругать себя за то, что не подозревала его, хотя многие нюансы сразу бросались в глаза. В разговоре он много раз ошибался, говорил то одно, то другое. Приходил к моему начальнику специально, чтобы восстановить со мной отношения. Он знал, что я веду это дело.

– Румянцев был уверен, что на него вы не выйдете. А следовательно, и на клад Кшесинской тоже.