Гребень Хатшепсут

Бенито пододвинул инвалидное кресло к столу и остался стоять чуть спереди, между стариком и гостями. Он был настроен доброжелательно, но профессиональный охранник в нем не засыпал ни на секунду. Впрочем, приезжие не вызывали никаких опасений, они лишь с явным любопытством наблюдали, как девушка принесла увесистую книгу и положила на край стола. Старик надел очки и углубился в чтение, время от времени заглядывая в словарь. Его тонкие пальцы с высохшей, испещренной морщинами и синими жилами кожей, стали заметно дрожать. Он прикрыл лицо рукой, опершись на подлокотник своего кресла. Сухие сутулые плечи вздрагивали. Старик беззвучно плакал. Следом не выдержала Биатрис. Она заревела в голос, как-то по-детски всхлипывая и не стыдясь катившихся по щекам слез. Появившийся откуда-то белый вышитый платочек тут же намок, не в силах помочь ей, но хозяйка не обращала на это никакого внимания. Сквозь пелену, застлавшую и без того подслеповатые глаза, она не отрываясь смотрела на старика. Казалось, меж ними не было сейчас никаких преград. Его боль, радость и вообще все переживания, нахлынувшие разом, передались и ей. Прерывисто вдыхая, она подвывала на выдохе, прижимая обе руки к заплаканному лицу. Но, как ни странно, сердце ее в этот момент сладко стонало от счастья. От неимоверной радости за другого человека, что так долго ждал и наконец встретился с любимой. Пусть только с ее письмом, но там были именно те слова, которые он хотел услышать всю свою нелегкую долгую жизнь. И Биатрис не сомневалась, что это так.

Девушка, стоящая подле кресла, подалась вперед, нежно обнимая старика за плечи. Она было протянула ему стакан с водой, но, увидев, что это ни к чему, не настаивала. Удивительное единение едва знакомых людей в комнате продолжалось несколько минут. Они были представителями разных стран и поколений, но в какой-то миг стали собратьями. Так бывает в жизни. Те, кто вместе пережил какое-то потрясение, навсегда остаются родными. Даже атлет Бенито не знал, куда ему девать свои намокшие отчего-то глаза. И лишь гловер, сделав вид, что растроган не менее остальных, скользил пристальным взглядом по тщедушной фигуре старика, стараясь проникнуть в его тайны, скрытые в данный момент не самой сильной защитой.

— Прошу простить мне мою слабость, — первым нарушил молчание Джузи. — Давайте встретимся за ужином… Через полчаса.

Все понимающе закивали, торопясь покинуть кабинет. Ощущая неловкость, девушка тоже хотела уйти следом за гостями, но старик удержал ее.

— Варя, погоди, — его голос был высоким от волнения. — Пододвинь-ка ко мне то кресло и сядь рядом… Я хочу рассказать тебе о Джулии… Мы вместе учились в университете. Это было очень давно. Еще до войны… Она увлекалась китайской живописью… Я любил Джули… Очень… Однажды я попытался написать ей на китайском признание, но из-за ошибок получилось очень смешно. Непростой язык… Это письмо на обратной стороне своей фотографии она написала мне в ответ. Тоже своего рода признание.

Девушка сидела неподвижно, чуть подавшись вперед, и смотрела молча на старика. Снизу вверх. Было заметно, что она сопереживает, но не знает, как помочь.

— Очевидно, это письмо написано за день до аварии, — старик продолжал рассказ, глядя куда-то далеко-далеко. Наверное, в прошлое. — Тогда Джулии призналась, что беременна, и мы решили пожениться… Как она попала в аварию, я не знал. Только успел приехать в больницу. Чтобы попрощаться… Потом война. Я даже искал смерти, но не нашел.

Джузи помолчал, часто мигая покрасневшими веками почти без ресниц.

— Позже я не хотел и думать о женитьбе, но семья настояла. В пятьдесят третьем родился Валентино, отец Антонио. А в семьдесят девятом мой сын с невесткой тоже погибли в автомобильной катастрофе. Тони тогда было четыре года… Это не случайность. Это война. Мне угрожали, стараясь заполучить Книгу Силы… Как их только ни охраняли… Но убить человека гораздо проще, чем защитить… Я не смог. Пожертвовал самым дорогим в жизни.

Он посмотрел русской в глаза.

— Понимаешь, к чему я это говорю тебе сейчас? — девушка неопределенно кивнула в ответ. — Ты уже не сможешь выбрать иной путь. За тобой и твоими близкими тоже началась охота. Возможно, пока только следят и ставят ловушки, но они не отступят… Не зря у ессеев обет безбрачия. Наряду с другими факторами, это освобождает человека от привязанностей… Расчет простой. Семейный человек может не выдержать и предать.

— У меня только мама, — прошептала с некоторой надеждой Варя.

— Это не так мало, — грустно усмехнулся старик. — Ведь мама всегда только одна… Ты знаешь, почему зло всегда сильнее добра?

— Сильнее? — удивилась девушка.