Гребень Хатшепсут

Завтракали в большом доме Валороссо рано. Джузи вообще почитал традиции и требовал этого от семьи. Подобно своим трудолюбивым предкам, домашние просыпались засветло и с восходом солнца уже сидели за столом. В теплое время года его накрывали во внутреннем дворе, интерьер которого новичку показался бы сродни китайскому. Тут не было больших ваз или бумажных фонариков, но то, с какой любовью ухаживали за маленьким фонтаном с двумя китайскими карпами, несколькими декоративными деревьями, чья крона была явно делом рук человеческих, — все как-то перекликалось с Поднебесной. Домочадцы давно привыкли к причудам старика. Воспоминания и рассказы о безумной любви молодых Джузи и Джулии стали романтическими притчами. Возлюбленная главы семейства, а тогда — студента, увлекалась живописью Китая, отсюда и восточные мотивы. Жаль, что влюбленным не суждено было обрести друг друга. Девушка погибла при странных обстоятельствах, сделав Джузи замкнутым человеком на всю жизнь. Последние годы старик не покидал своего кабинета, ожидая смерть, но она отчего-то забыла о нем. Возможно, он еще не выполнил своего предназначения, хотя давно передал все дела внуку. Антонио считал своего деда и отцом, и другом, их особыми отношениями многие восхищались.

После завтрака Джузи передал через Онарду, чтобы русским организовали поездку в горы. Его распоряжение было тут же исполнено, и две большие машины с затемненными стеклами увезли Александру и двух ее дочерей полюбоваться видами с Эриче, что возвышалась километрах в пятнадцати от Трапани. Поселок на вершине горы, выросший несколько веков назад вокруг небольшой часовенки, принадлежал клану Валороссо, и чужаков там не было. Варя же отказалась от поездки, сославшись на дела. Она хотела поговорить со стариком. За две недели, что они гостили здесь, между ним и девушкой установились очень дружеские отношения, хотя и молчаливые. Они могли часами находиться в кабинете Джузи, не разговаривая, читать или размышлять о чем-то, но порой беседовали, и это очень увлекало русскую.

— Ты хотела меня о чем-то спросить? — первым нарушил молчание Джузи.

— Если не возражаете…

— Что-то с Алекс?

— Да, она тревожит меня, — призналась Варя.

— Тогда расскажи подробнее, я не все знаю, — старик говорил по-английски с сильным акцентом, напевно растягивая слова, но это им не мешало.

— Весной Алекс была втянута в крупную игру солидной торговой компании, которая стремилась на российский рынок. Алекс сделали президентом своей дочерней компании в России, и заставили подписать фиктивный документ о передаче активов из другой компании на сумму около пятидесяти миллионов евро.

— Заставили?

— Да, — Варя грустно вздохнула. — Алекс инициировали на сексуальную привязанность к мужчине, и она выполнила все, что приказали.

— Она стала ушебти? [1]

— Да… но мне удалось подобрать мантру и снять привязанность.

Тяжелое молчание, словно сумерки, окутало все предметы в кабинете. Собеседники не торопились нарушать его, отчего ясное утро в старых стенах выглядело пасмурным.

— А как называется эта компания? — негромко спросил старик.

— Если Вы говорите о бельгийской, то «Фламандская лилия».

— А Тони мне не сказал…

— Что это значит? — насторожилась Варя.

— Он начал открытую войну с «Сынами Света».

— Кто это?

— Сознайся, что ты давно хотела меня об этом спросить. Пергаментная кожа, обтягивающая скуластое лицо старика, не отобразила ни одной эмоции, но неподвижные глаза сверкнули иронией.

— Вы правы, Джузи, — девушка умоляюще посмотрела на него. — Простите за эту маленькую хитрость.

— Мне нравится беседовать с тобой. Напоминает шахматную партию, в которой я не сразу вижу все замыслы партнера. Можешь мне поверить на слово, что это мало кому удается.

— Почему Антонио хочет войны?

— У тебя логика настоящего бойца, а не хитрого шпиона. Мне это по душе.

Старик замолчал, погрузившись в размышления. Очевидно, вынужденная неподвижность давно научила его по мельчайшим деталям понимать то, что происходило далеко от его кабинета. Неслучайно старенький приемник в углу постоянно бубнил новости.

— Среди египетских свитков, сохранившихся до наших времен, очень редко попадаются сообщения о тайной комнате, — голос старика стал отчего-то скрипучим. — В массе деловых и бытовых писем, а то и обычных доносов они растворяются, становясь незаметными. Подобно золотой маске Тутанхамона, они отвлекают основную массу любопытных на себя. Думаю, что юного фараона не случайно сделали образом Древнего Египта. На первый взгляд, все красиво и понятно. Западный прагматизм, оценивающий все в долларах и фунтах, завершил картину, сделав ее целостной. Многим гораздо интереснее слышать о килограммах золота, чем о странных знаниях, охраняемых жрецами.

— Значит, тайная комната в подземных лабиринтах пирамиды Джосера существует? — неуверенно предположила девушка. — Какие-то намеки о ней встречались в разных книгах.

— Именно комната, — уточнил старик. — А не замаскированные погребальные камеры.