Гражданин преисподней

— Друзья мои тоже в карантине?

— Какие друзья? — Вопрос Кузьмы если и не огорошил, то по крайней мере озадачил Змея.

— Бросьте дурака валять! Со мной на Торжище еще двое было. Светляк и темнушник. Их ваши люди еще раньше меня прихватили. Пока не увижусь с ними, вы из меня и слова не вытянете. Даже клещами. Зарубите это у себя на носу!

— Успокойтесь, — сказал Змей, машинально трогая нос. — Торжище находится в ведении отдела снабжения. Им и поручен был непосредственный контакт с вами. Я не в курсе. Но обязательно постараюсь навести справки.

— Вот и наводите. Только попрошу представить эти справки в натуральном виде. Живьем, так сказать… После и поговорим.

— Без небылиц?

— Без небылиц, — пообещал Кузьма. — И даже без заведомо ложных слухов.

— Тогда до скорой встречи. — Добравшись до люка, Змей особым образом постучал, и его сразу выпустили наружу.

На приличную кормежку Кузьма даже не рассчитывал. С этим у метростроевцев всегда было туго (не в ту сторону они, наверное, туннели рыли).

К сожалению, его предчувствия сбылись. После жаркого из ящериц, которым его угощали на Торжище, тюря из мха, и к тому же недоваренная, просто не лезла в горло. Такой обед заслуживал разве что помойного ведра.

Неплохо было бы вволю отоспаться, но Кузьма понимал, что покоя ему не дадут. Если метростроевец говорил «Сделаю!» — это означало, что его лопата (отбойный молоток, топор, нож, половой член, взгляд — без разницы) через мгновение вонзится туда, куда надо. Если Герасим Иванович Змей обещал навести справки, результат нужно ожидать в самое ближайшее время. Так уж были воспитаны здешние люди. Сказано — сделано! Пусть даже ради этого придется пробить головой глухую стену.

Так оно и случилось. Лязгнул люк, обрушив вниз очередную порцию ржавой трухи, и чей-то незнакомый голос произнес:

— К вам посетитель. Время свидания — до ужина. Нога в драном башмаке еще только нашаривала верхнюю скобу лестницы, а Кузьма уже догадался, кто именно к нему пожаловал. Эх, зря Венедим не воспользовался его подарком! Будет скоро босой ходить. У метростроевцев обувка положена только передовикам производства, а вновь выбраться на Торжище уже вряд ли доведется.

— Бог в помощь! — Спустившись вниз, светляк перекрестил Кузьму.

— Спасибо, конечно, только помощь нужна в деле, — ответил тот. — А здесь, кроме суходрочки, и заняться-то нечем.

— Я имел в виду помощь духовную, — пояснил Венедим. — Ту помощь, которая позволяет стойко переносить все ниспосланные судьбой лишения, в том числе и неволю.

— А мне что воля, что неволя — все едино. Весь Шеол большая тюрьма.

Тут Кузьма, конечно, слегка покривил душой. Одно дело, когда стены тюрьмы, как сейчас, буквально давят на тебя, и совсем другое, когда ты этих стен даже и не видел никогда.

— Нельзя так говорить. Если свободна душа человека, свободен и он.

— Ты найдешь, чем утешить… Ладно, не будем про это. Лучше скажи, где Юрок?

— Представь себе, он благополучно избегнул нашей участи. — Венедим уселся напротив Кузьмы. — Едва ты отлучился, как те подозрительные люди, с которыми Юрок уже затевал ссору, услали куда-то корчмаря и без всякого предупреждения накинулись на нас, аки дикие звери. Я даже заступничества у святого Егория не успел попросить. Связали меня и бросили на пол… Зато с Юрком пришлось повозиться. Пока ему одну руку крутили, он другой пистолет вытащил. Пуля, правда, в потолок угодила, но шума сделалось немало. Супостаты с испугу отпрянули, а Юрок сразу из корчмы вон. Четверо вслед за ним кинулись, но тут снаружи поднялась какая-то кутерьма, и Юрок в толпе сгинул. Это они так потом говорили: сгинул, дескать, ловкач проклятый, наживем мы из-за него неприятностей.

— Успел, значит, выстрелить, — с одобрением произнес Кузьма. — Что молодец, то молодец… А почему я пороховой гари не учуял, когда в корчму вернулся?

— Наверное, из-за очага. Уж больно он смердел.

— Возможно. Но все равно это мое упущение… Как тебе на новом месте живется? Не обижают метростроевцы?

— Для меня любая обида только во благо. Я ведь дал обет смирять гордыню. На кого мне роптать? На себя? На людей? На Бога?

— А все-таки? Вид у тебя неважный. Как у заблудшей овцы, которой сатана задницу подтирал.

— Притомился с непривычки. Я как сюда попал, мне сразу кайло в руки вручили и велели какую-то стенку долбить.

— Продолбил?

— Где уж там! Как ни старался, а ямка получилась такая, что даже кулак не засунешь… За что и был наказан лишением пропитания.

— Вот драконы поганые! Ну я им это припомню!

— Зачем же? Правы как раз они, а не я… Кто не работает, тот не ест. Так Спаситель сказал.

— Доешь за меня, а? — Кузьма пододвинул ему нетронутую миску тюри. — Я до местных блюд не большой охотник.

— А мне сойдет. — Всегда щепетильный Венедим на этот раз не стал отказываться. — Братия наша подобную пищу не приемлет, но меня Бог простит. Святым отшельникам приходилось даже акридами питаться, а это ведь та же самая саранча, которую Создатель насылал на землю египетскую.

— Ешь, не рассуждай, — перебил его Кузьма. — А то еще подавишься.