Грация и Абсолют

– В моих родных местах в эти дни, бывало, да… пекли пироги с гречневой кашей и мёдом и созывали соседей.

Алику показалось, что водитель втихомолку улыбнулся. Человек же в тёмных очках заговорил, будто ссорясь:

– Чтобы вам ещё больше стало жалко, чтобы вы очень жалели об этом дне – вы должны с нами пообедать! – и адресовал парню: – А, Виктор?

«Викто-ор!» – мысленно повторила она, перенося ударение на второй слог.

Следя за дорогой, блондин сказал девушке:

– Насчёт вашей ноги… Лонгин Антонович может из дома позвонить врачу. У него лучшие в друзьях.

«Лонгин» похоже на ангину, мелькнуло в уме девушки.

– Записано в святцах, часто встречалось у староверов, – сказал человек в очках, привыкший, что его имя кажется странным, – в юности, а я на три года моложе советской власти, мне бывало неприятно.

«Ему пятьдесят четыре», – мимоходом отметила Алик, встретила в зеркале взгляд водителя. Оба прислушивались к иному, к своему напеву.

Виктор двинул баранку, глядя в задний борт мчавшегося впереди «газика» и намереваясь его обогнать.

– А вас как зовут?

– Алик, – вырвалось у неё.

– Ага, – заинтересовался Лонгин Антонович, – и если кто-то собрался с вами в кино, он говорит: иду в кино с Аликом?

– Да.

Виктор, не спеша обгонять «газик», поднял глаза к зеркалу и обменялся с нею улыбкой. Пожилой между тем говорил:

– Александра? Алла? Альбина?

Ему ответили, и он так, будто это вытекало из ответа, уведомил:

– Едем к нам на воскресный обед.

«Волга» катила по улицам города.

– Ну… я не могу… – пролепетала Алик с выраженной нерешительностью.

Машина встала в тенистом переулке, над нею нависала заматерело-глухая состарившаяся листва деревьев, за которыми в некотором отдалении были видны внушительное закрытое парадное и барельеф над ним: кажется, античная богиня. Не сказать, чтобы казённо-индустриальный, неуютный город насчитывал десятки таких зданий.

5

Лонгин Антонович обратился к Алику:

– Как ваша нога? Пошевелите-ка! Нажмите на щиколотку – больно? Можете наступать?

– Кажется, смогу... наверно, растяжение.

Виктор обошёл машину и хотел открыть дверцу Лонгину Антоновичу, но тот обронил:

– Не мне!

И тогда была распахнута другая дверца. Молодой человек, наклонившись, галантно подставил руку девушке. Она оперлась на неё в мысли о некой заграничной мелодраме, которые пропускали иногда на советские экраны. Девица, повредившая ногу, доверчиво принимает помощь богатенького слепого и его племянника, слепой оказывается главой мафиози, племянник же...

Она взглянула в глаза Виктору брыкливо и, наслаждаясь своей несправедливостью, презрительно. Её тревога бежала впереди неё и спрашивала: где справедливость, если эта детски сияющая кожа, это приманчивое мужество пошленько обманут?

Тем временем хозяин неспешно, немного неуверенно вылез из автомобиля. Сухощавая с широкими плечами и узкими бёдрами фигура сохраняла стройность. Густые русые волосы перебивались сединой. Чёрные очки отвлекали внимание, но можно было заметить чувственность твёрдо очерченного рта с длинной верхней губой. В этом лице интеллигента выдавала себя порода.

Он повернулся – очевидно, угадывая, где стоит девушка.

– Обед с очаровательной гостьей! – произнёс в неподдельном удовольствии. – Я и сам знаю, вы восхитительны! И по обращению Виктора чувствую…

Алик и молодой человек одарили друг друга взглядами.

– Альхен, – ласково на немецкий манер обратился к девушке Лонгин Антонович, – с ногой осторожнее. Виктор, ты что оставил Альхен?

Парень запирал машину. Алик шагнула к беспомощному человеку, прикоснулась пальцами к его локтю:

– Тут как раз бордюр…

– Я ориентируюсь… этот маршрут усвоен, – сказал слепой поникшим голосом и грустно заключил: – Спасибо вам!

Виктор в ожидании стоял перед ними. Лонгин Антонович, точно осерчав на себя за раскислость, распорядился с отчаянной категоричностью:

– Алла, обопритесь на моё плечо! Смелее, не стесняйтесь! А другой рукой – на молодого человека. И мы вас поведём…

Она левой рукой обняла слепого, плечу же блондина предпочла его локоть. Символически опираясь на него и легонько направляя шаг Лонгина Антоновича, двинулась к дому. Парадное раздалось перед нею в приятно затемнённом прохладном объёме, повеяло многолетним уходом за здешней жизнью и досадливо представились тесные подъезды пятиэтажек, в которых живут Боб, Дэн и ещё один её приятель актёр Данков, живёт она. Да и запирающийся кодовым запором подъезд высотного дома, где проживает Аркадий Петрович Гаплов, безнадёжно проиграл.

Поднимаясь по лестнице, Алик исподволь поглядывала на Виктора. «Куда меня понесло?» – повторяла она в себе, при этом чувствуя: парень и пожилой вряд ли станут сообща душить крик о помощи.

– Вы не всегда ездите в лес без… – она чуть сильнее оперлась на руку блондина, – без никого?

– Лонгин Антонович – убеждённый женоненавистник, – с улыбкой ответил Виктор.

– А вы?

– А он – неубеждённый, – пробурчал пожилой, казавшийся сейчас в своих чёрных очках киношной криминальной личностью.