Грас

Я в точности выполнил все, что обещал Эдуару, разве что сделал по дороге ксерокопию дневника, не будучи уверен, что снова его увижу. Как и Грас, я хочу сохранить в душе все, что случилось. Чтобы никогда не притворяться, будто ничего не произошло.

Вернувшись домой, я налил себе стаканчик для храбрости и позвонил мэтру Марсо. Рассказал ему всю историю и хотя ни о чем его не просил, он вздохнул:

– Хорошо. Я перешлю вам письмо вашей матери.

Почте тогда пришлось рассылать много призраков.

Сегодня утром многие газеты вышли под заголовком: Зловещая находка на вилле в Божоле . И всякий раз это была крошечная заметка среди великих катастроф мира – несколько халтурных строчек в память о польке, исчезнувшей тридцать лет назад.

Все мне кажется смутным, Кора… Слишком много мертвых вокруг меня, гораздо больше, чем я ожидал. Те, кого я знал – мои бабушка с дедушкой, ты. Те, о ком мне пришлось узнать, – Орельен, Кристина. В моей истории полным-полно скелетов в шкафу, в буквальном смысле – ведь мы жили рядом с трупом, спрятанным в стене. Как Грас смогла это вынести? Из-за какого душевного расстройства навязала нам такое? Мы ведь играли за этой барной стойкой, пили, ели! Мы жили над Кристиной – ты, я, Лиз, близнецы, и от одной этой мысли меня выворачивает.

Но нет, любовь моя, сказать по правде, я никогда ничего не чувствовал . Единственное, в чем проявилось наличие всех этих мертвецов, всех этих тайн, всех этих побелевших костей, – мое одиночество, глубинное, постоянное, которое, как мне сегодня кажется, я знал всегда. Я мог бы иначе объяснить свое отвращение к этому дому, но со строго рациональной точки зрения моя ненависть была внушена скорее напряжением, царившим в его стенах, нежели интуитивной догадкой об убийстве, не поддающемся обнаружению. Хотя, думаю, некоторые способны чувствовать. Наши дети почувствовали, потому что они дети или потому что рождены тобой, а может, и то и другое. В эти последние месяцы они время от времени вспоминают «Тину»; она в основном является им во снах. Однако что-то мне подсказывает, что начиная с сегодняшнего дня я уже никогда не услышу от них это имя. Отныне Кристина «упокоится в мире». Найденная, опознанная Кристина будет погребена и помянута в молитвах. Насколько это возможно, справедливость по отношению к ней будет восстановлена.

Тем, кто покоится в мире, незачем приставать к живым.

Во всяком случае, надеюсь.

Грас Брессон, 22 декабря 2010 года, гостиная, на часах ровно 21.30

Моим детям, Лиз, Натану.

Вы этого не знаете, но двадцать девять лет назад, почти день в день, я поклялась не писать больше ни строчки. И держала клятву. Двадцать девять лет я удовлетворялась тем, что заполняла формуляры, подписывала договоры, ваши школьные дневники, чеки, заказные отправления.

От себя самой я больше не сказала ни слова.

«Я» уже не обозначало меня как человека, а только мое положение.

Я снова беру перо, потому что недавно кое-что произошло. Тома вернулся. А вместе с ним и Кристина.

И «Я» возвращается вместе с ними обоими, всего на несколько часов, на несколько дней.

Я доверяю мэтру Марсо: если вы читаете это письмо, значит, меня уже нет в живых. Пусть правда наконец откроется. Скажем, часть правды, если только от правды можно отделить часть, в чем я сомневаюсь.

Сегодня вечером, я предвижу. Если я умру, вы продадите дом. Если дом будет продан, в нем начнется ремонт. А раз ремонт, то, возможно, и прошлое всплывет в этих стенах.