Грант вызывает Москву.

Пожилой снял военную фуражку с высокой тульей и протянул ее назад, через плечо. Фуражку подхватил молодой человек в светлом плаще.

Сидевшие за столом вскочили и стояли по–солдатски, вытянув руки, не сводя глаз с вошедших.

Пожилой расстегнул темно–серый плащ и, поглаживая ладонью седой ежик волос, оглядывал кабинет. Его взгляд остановился на портрете Сталина.

— О! — воскликнул он и повернулся к своим спутникам. — Спросите, почему это здесь?

Один из его спутников вышел вперед и на довольно приличном русском языке — очевидно, это был переводчик — обратился к служащим:

— Господин шеф–директор адмирал Бодеккер интересуется, почему это здесь, — он показал на портрет.

— Мы хотели снять… Но вот данный… господин не разрешил, — быстро ответил Фомич, показывая на Шрагина.

Выслушав перевод, шеф–директор обратился к Шрагину:

— Почему вы не разрешили?

Прежде чем переводчик успел открыть рот, Шрагин сам ответил по–немецки:

— Я подумал, может быть, вам будет приятно сделать это самому.

— О! — адмирал внимательно посмотрел на Шрагина, и вдруг лицо его растянулось в улыбке. — Прекрасно! Это будет мой сувенир. Снимите кто–нибудь…

Это сделал тот же долговязый Капликов. Адмирал приказал своему адъютанту спрятать портрет и обратился к Шрагину:

— Вы кто здесь?

— Инженер.

— А эти? — адмирал кивнул на остальных.

— Служащие заводоуправления, — ответил Шрагин.

— Прекрасно…

Шеф–директор прошел к директорскому столу, провел по нему пальцем, посмотрел на палец, покачал головой и, вынув из кармана платок, вытер палец. Он подозвал к себе переводчика.

— Переведите им мое распоряжение… — он прокашлялся и громко сказал: — Господа! Первое, что мне бросилось в глаза, — это страшная грязь и беспорядок на заводском дворе и в помещении дирекции. Мы, немцы, не любим это больше всего. Приказываю прежде всего привести в порядок здание дирекции. Вынести мусор, вымыть полы и окна, проветрить все помещения. Завтра утром я проверю. Кто из вас будет отвечать за эту работу?

Фомич вышел вперед.

— Запишите его фамилию, — распорядился шеф–директор и сказал: — Можете идти работать.

Шрагин вместе со всеми направился к дверям, но его остановил переводчик:

— Шеф–директор просит вас остаться.

— Не топи, служивый, — тихо буркнул Фомич, проходя мимо Шрагина.

— Значит, вы инженер? — спросил адмирал, внимательно смотря на Шрагина чуть прищуренными светло–карими глазами.

— Да, инженер–механик.

— А кто эти люди?

— Не знаю.

— Как это так?

Шрагин кратко рассказал историю своего недавнего появления на заводе.

Адмирал Бодеккер выслушал его очень внимательно и даже, как показалось Шрагину, подозрительно, но, когда Шрагин замолчал, он сказал:

— Ну что же, может быть, для вас это и лучше. Ведь мы здесь все начинаем заново, так что у вас такое же положение, как у нас. Наша фамилия?

— Шрагин.

— Шрагин? Прекрасно. Ну, что же вы скажете мне о заводе, господин Шрагин?

— Пустить его будет нелегко, — ответил Шрагин.

— Да, да, я видел, — вздохнул адмирал. — Какое изуверство! Разрушить завод, закупорить гавань потопленными судами.

— По–моему, это сделали военные, — сказал Шрагин.

— Это не война, а стратегическая истерика! — воскликнул адмирал. — И к тому же полное незнание наших возможностей. Попомните мое слово, еще в этом году мы отпразднуем здесь закладку кораблей. Но почему на территории завода так мало рабочих?

— Большинство эвакуировалось, их организованно вывезли на восток.

— А! — поморщился адмирал. — Все та же стратегическая истерика! Кроме вас, инженеры есть?

— Я не знаю, — ответил Шрагин.

— Приказываю вам, господин Шрагин, в течение суток выяснить, сколько осталось на заводе инженеров. Доложите мне завтра в двенадцать ноль–ноль.

— Слушаюсь, — склонил голову Шрагин…

Шрагин решил посоветоваться с Фомичом, где и как искать инженеров. Он увидел его на площадке главной лестницы. Шрагин стал рядом с ним и сказал:

— Мне приказано разыскать всех оставшихся инженеров.

Фомич присвистнул:

— Ищи ветра в поле! А немцы что, неужели завод пускать собираются?

— Адмирал сказал, что еще в этом году заложат корабли.

— Сказать все можно.

— Немцы могут.

Фомич удивленно посмотрел на Шрагина и вдруг громко закричал кому–то вниз:

— Эй, не суй мусор под лестницу, вынеси на улицу! — и снова повернулся к Шрагину: — Люблю руководящую работу, какую хошь, абы руководящую.

— Вы можете выдвинуться на доносах, у вас это получается, — тихо, с вызовом сказал Шрагин.

Фомич чуть помедлил и потом как ни в чем не бывало продолжал:

— Насчет инженеров хорошо бы возле завода вывесить вежливое приглашение: мол, приходите на завод работать. Но чтобы без всякого обещания расстрела, вежливо, одним словом. Я знаю, кое–кто остался.

— Может, вы знаете кого лично? — спросил Шрагин.

— Двоих знаю, вроде, даже соседи.

— Зайдите к ним сегодня, пожалуйста… — попросил Шрагин. — Скажите, чтобы явились на завод.

— За это можно и по харе получить. Скажут: на кого, гад, работать зовешь? Как отвечать?

— Надо сказать, что на таком заводе два инженера — это капля в море и что им не придется изображать море.

Фомич чуть улыбнулся и, глядя на Шрагина хитрющими глазами, сказал: