Границы существующего-1

«Умение быстро действовать, пожалуй, наиважнейшая функция человека. За долю секунды мозг принимает решение, а после того, как задача выполняется, решение списывают на состояние аффекта или же говорят „это произошло по велению сердца“. Героические или самые злодейские поступки происходят в один миг. И если это состояние аффекта, так значит ни героев, ни злодеев нет?

Безусловно, планировать можно все, что угодно. Можно воображать различные ситуации, искать из них выход, придумывать себе некую модель поведения, но в итоге столкнувшись с неизвестным, как ты поведешь себя?

Насколько ли силен в человеке материнский инстинкт, если его детям и ему самому угрожает опасность? Или если опасность угрожает другим людям?

Или инстинкт самосохранения победит вышеописанное и прежде всего человек спасет себя? Что произойдет, если решать остается лишь долю секунды?» (с) из книги Антона.

***

Антон долго переосмысливал произошедшее. Он впал в некий ступор, смотрел перед собой будто бы в одну точку, пока я тащил его по коридорам, светя фонариком перед собой. Я боялся, что нас могут засечь, и еще, что Антон слегка тронулся. С творческими деятелями (более того с физиками) нужно держать ухо востро, никогда не знаешь, что они будут делать в следующий момент. Антон не разговаривал. Я пытался связаться с Владиславом и Владимиром, но ответа от них так и не получил. Поэтому я просто шел, волоча Антона за собой.

Через некоторое время я подустал. Я абсолютно не знал, куда идти и, на мой взгляд, уже очень сбился с маршрута. Антон мне не отвечал, ребята тоже. И меня это начало выбешивать. Я стал злиться, с каждым новым метром все больше и больше. Я решительно сбросил руку Антона с моего плеча, и он:

— Я в порядке, — сказал Антон, слегка улыбнувшись (что меня слегка испугало). — Я просто думал.

— Ну я рад, — процедил я сквозь зубы.

— Мы не должны останавливаться! Скоро опять попадем в нормальные тоннели, где свет есть. Просто, наверное, забыли про эти. Или не нужен им свет, может, какие животные тут живут. Или микроогранизмы. Я как-то был на Алтае, в пещере видел фосфоритовую стену. А как она светилась! Как-будто тысячи светлячков! Но там есть внешние источники освещения, а здесь вот нет. Хотя, возможно, ты сможешь создать светом фонаря…

А теперь его не заткнуть. Он продолжал нести несвязанную ахинею. Под его монолог мы спускались ниже.

Антон продолжал болтать, но вдруг остановился. Он опередил меня, развернул к себе и, смотря мне в глаза, произнес:

— Как думаешь, они живы? Все в порядке?

Я увидел перед собой очень сильного человека. И он ждал от меня ответа, как будто судьбу людей решаю я. Сильного, но очень доверчивого. Хотя любая надежда делает человека сильнее и увереннее. В этом я убедился. И я, не отводя взгляд, ответил:

— Я уверен. Они живы. Все хорошо.

Антон удовлетворительно кивнул и замолчал на несколько минут. Пока мы шли, он налаживал оборудование и рассматривал карту.

Через некоторое время мы пришли в тупик.

— Здесь есть проход, — почесав затылок, сказал Антон. Погладил свод пещеры, сталактиты внизу.

— Но мы его не откроем. Только парни смогут это сделать. Я раздосадован. Мне не удается с ними связаться. Ты тоже не смог. Нам остается только ждать. Может, я чего-нибудь придумаю. Я не знаю. Я устал, — Антон сел на пол. Я сел рядом с ним. Открыл рюкзак и достал оттуда печенье, которое как-то раз вытащил из автомата за завтраком. Я открыл пачку и предложил Антону. Он не согласился.

— Знаешь, это забавно. Дальше сразу проходы к лифтам, — сказал он, подняв голову вверх. — Мы проделали уже довольно большой путь. Но выходит так, что мы заперты с обеих сторон. Отсюда нет выхода. И вряд ли нас найдут в ближайшее время. Ну не может же быть так! Мы к цели ближе, чем к провалу. Может, не судьба просто. Никто так глубоко не опускался, и нам тоже нельзя видеть того, что находится в самом центре.

— Ерунда, — парировал я и протянул ему пачку. Он угостился.

— Мы так долго планировали. Нечестно будет, если Женя не увидит. Она хотела опуститься.

— Серьезно? — удивился я, представив одинокую девушку в центре Земли.

— Абсолютно. Только я ей запретил.

Я не поверил, что тихий Антон смог запретить что-то своенравной Жене.