Читаем Грани судьбы полностью

Когда Балис складывал одежду, пальцы вдруг наткнулись на твёрдый кусок бумаги. Гаяускас вытащил из кармана завещанную дедом икону. Долго смотрел на обрамлённое нимбом отрешенное лицо святого. Как там его звали? Нет, не вспоминалось.

Балис Гаяускас не любил просить, а тем более — выпрашивать. Но сейчас в душе колыхнулось какое-то незнакомое чувство. Если святые существуют, если они такие могущественные, то пусть он сделает маленькое чудо: спасёт Серёжку от мук и гибели.

Хотелось получить какой-то ответ, знак, что его мысли услышаны, но ничего не происходило. Святой всё так же смотрел с бумажной иконки куда-то мимо капитана Гаяускаса. Балис вздохнул и убрал её обратно в кармашек. Нет, не для него общение с высшими силами. Пусть молятся другие: Наромарт или Йеми. По крайней мере, их боги реагируют на молитвы…

<p>Глава 6</p><p>Тола. 6-й день до ладильских календ. Первая половина дня.</p>

На ладонь ладонь положи и скажи:

"Дружба, нас веди, словно компас в пути.

Если рядом друг, и беда не беда,

В самый трудный час, дружба, выручи нас"

Храм, в котором стоял капитан Гаяускас был просто огромен. Огромен и как-то неуловимо знаком, хотя по действующим церквям Балис отродясь не хаживал. Только если по не действующим…

Казанский и Исакиевский соборы в Ленинграде… Мимо… Вильнюсская консерватория, бывший собор Святого Станислава… Когда-то отец водил его очень часто, пытаясь приобщить к миру музыки, но потом смирился с тем, что сын выбрал в жизни иную дорогу. Впрочем, при случае консерваторию Балис посещал и в курсантские годы и позже, офицером. Но сейчас он оказался явно не там. Что это могло быть ещё? Домский собор в Риге? Да нет, не он. И вообще, в католических соборах стоят скамейки, на которых прихожане сидят во время службы, а здесь, хоть храм и действующий, но скамеек нет. Значит — православный.

Куда же это его, всё-таки, занесло? И спросить некого, храм совершенно пуст.

Стоило Балису так подумать, как гулкие шаги недвусмысленно дали понять морпеху, что он глубоко ошибается. Кроме него в соборе были и другие люди. С дальней стороны вдоль стены медленно шли двое: седобородый старый поп в расшитых серебром церковных одеждах и высокий мужик в балахонистых серых накидках и деревянных сандалиях на босу ногу. Вместе они смотрелись на редкость нелепо, но, похоже, это их совершенно не смущало. Как ни в чём не бывало они вели между собой негромкий разговор, который Балис, очевидно, благодаря отменной акустике здания, прекрасно слышал.

— Красота! Красота неописуемая, брат Иоанн, — восхищался высокий в хламиде, бросая восторженные взгляды по сторонам. Лысая макушка слегка поблёскивала, отражая свет горящих свечей. Странно, но Гаяускасу казалось, что где-то он этого лысого уже видел. Сплошные загадки.

— Истинно словно в Царствии Небесном пребываем. Ревнуешь о славе Божьей, брат Иоанн.

— Судьба священника — жить не во счастье своё, в во славу Господа нашего, — ответил поп. — Только не воздавай красоте сверх должного, брат Патрик. Ибо главное в храме — верность Господу, а не стены и крыши. Будет вера — будет и красота. Иссякнет вера — и красоты не станет. Мерзость и запустение. Синематограф в этих стенах устроят, и будут ходить сюда люди, чтобы утехам придаваться, а о Господе и не вспомнят.

На мгновение словно всё посерело, и Балис вдруг увидел этот же храм, но без свечей, икон и фресок. Увидел — и узнал. Андреевский собор в Кронштадте. Да уж, в этом кинотеатре он когда-то посмотрел немало фильмов.

— Всё в воле Господа, брат Иоанн, — согласился названный Патриком. — Будет храм разорён — будет и восстановлен. Всё вернётся: и молитвы, и вера, и красота. Не бывает поругаем Господь, не одолеть врагам и то, что посвящено Ему.

Поп одобрительно кивнул.

— На волю Божию уповаем, но и сами должны потрудиться, ибо Царствие Божие трудом нудится, а тот, кто не работает Господу, чем оправдается перед Ним, когда придёт его час?

— Верно, брат Иоанн. Ибо сказано, что иго Господне — благо, а бремя его — легко есть. Жаль лишь, что порой не видят этого люди.

— Оскудела вера, — с искренней горечью произнёс поп. — Много званных, да мало избранных. Взыскуют благ мира сего, а о сокровищах нетленных думать не желают.

— Вот и я говорю — думать не желают, — кивнул высокий. — А ведь разум от Господа человеку даден. И не для праздности, но для постижения.

Неожиданно он повернулся в сторону Балиса.

— Вот ты чего хотел? Иди сюда, рассказывай.

Это было так неожиданно, что Гаяускас совершенно потерялся. Как-то робко, неловко переставляя ноги, он, словно механическая кукла подошел к незнакомцам.

— Так что ты просишь? Говори.

— Я, вроде, ничего не прошу, — удивлённо ответил Балис. В самом деле, разве нужно ему что-нибудь от этих людей, которых он видел первый раз в жизни?

— А кто ж молился? — в свою очередь удивился лысый Патрик. — Разве не ты?

Перейти на страницу:

Похожие книги