Гранатовые поля (ЛП)

Внизу дверцы моего шкафчика были три отметки, написанные не стираемым маркером, а перманентным фломастером.

В тот день, приехав домой, я села в этот джип в гараже, и настала моя очередь плакать.

Сегодня слез не было. Может быть, они появятся после того, как пройдет шок.

Фостер почти поцеловал меня.

Я почти позволила ему это сделать.

Прошли годы, прежде чем я смогла собрать осколки своего разбитого сердца. Но я нашла их все, кропотливо сшивая края вместе. Мои преподаватели всегда хвалили меня за технику наложения швов.

Да, бывали моменты, когда я чувствовала боль от старых ран. Но время лечило. Как и отвлекающие факторы. Медицинская школа стала моим спасением, за ней последовала ординатура.

И вот я здесь, ошеломленная, потому что почти поцелуй чуть не разрушил меня.

Разве это влечение не должно было угаснуть? Если уж на то пошло, оно стало только сильнее. Стало более настоятельным. Более отчаянным. Магнетизм между нами был таким же мощным, как и раньше.

Он почти поцеловал меня.

А я почти позволила ему.

Что со мной было не так? Что случилось с Вивьен? Почему он не забыл меня?

Любопытство грызло меня. Мне становилось всё труднее не набрать его имя в телефоне, чтобы посмотреть результаты поиска. Но я сдерживалась семь лет. Я не поддавалась порывам. Пока что.

Сегодня Фостер пришел в больницу и обещал ответы. Боже, как мне нужны были эти ответы. Незнание съедало меня заживо. И все же, когда у меня был шанс сегодня вечером, я сбежала. Один взгляд на лицо Вивьен, и боль заставила меня выбежать из зала.

У меня зазвонил телефон, и я подпрыгнула, ударившись ногой о руль. Я взяла его из подстаканника на консоли, на экране высветилось имя Лайлы.

— Привет, — ответила я.

— Привет. Что делаешь?

— О, ничего.

Я ещё не рассказал ей о Фостере. Возможно, мне следовало найти время во время Рождества, но она была занята в кафе, а я избегала разговора. Со всеми.

Лайла знала, что я встречалась с мужчиной по имени Фостер. Она знала, что мы расстались на последнем курсе университета, но я заставила её поверить, что это произошло из-за моего переезда в Сиэтл.

Она будет в бешенстве, когда узнает всю историю. Она разозлится, что я решила не искать поддержки в её лице после того, как он разбил мне сердце.

Но я не была похожа на Лайлу.

Я плакала в одиночестве в темных гаражах. Она не боялась пролить сотню слез в своем кафе, даже если рядом были сотрудники или клиенты, которые могли стать свидетелями этого. Лайла ежедневно делилась своей жизнью в Instаgram. Последнее селфи, которое я сделала, было сделано несколько месяцев назад.

Если она влюблялась в парня, большая часть Куинси знала об этом ещё до их первого свидания. Последний раз я ходила на свидание на последнем курсе медицинской школы, когда другой парень из программы пригласил меня. Я симулировала приступ желудочного расстройства в середине ужина, когда он намекнул, что мы можем поехать к нему после десерта.

Я расскажу Лайле о Фостере. Когда-нибудь. Только не сегодня.

— Что ты делаешь? — спросила я её.

— Только что вернулась домой из магазина, — Лайла зевнула. — Хотела узнать как ты и сказать «Привет».

— Привет, — я улыбнулась голосу сестры. — Хочешь заняться чем-нибудь в эти выходные? Я не работаю и не дежурю раз в жизни.

— Конечно. Если только я смогу лечь в постель к девяти.

— Я приду в кафе в субботу днем. Мы можем потусоваться до твоего закрытия, а потом пойти в «Костяшки» поужинать. Вино за мной.

— Отлично. Тогда до встречи.

— Пока.

В субботу я расскажу ей о Фостере. Возможно.

Я закрыла глаза. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Тусовка в гараже окончена.

Тяжело вздохнув, я вылезла из джипа и зашла внутрь. Включила свет, проходя по дому, сбросила пальто и обувь, прежде чем направиться в спальню.

Но я не стала снимать с себя форму и бросать его в стирку, чтобы принять душ. Вместо этого я зашла в свою кладовку, взяла из угла стремянку и спустила с верхней полки пластиковый контейнер, к которому не прикасалась с тех пор, как переехала сюда три года назад.

Я поставила его на пол в своей спальне и села рядом, открыв крышку. Запах пластика, бумаги и спертого воздуха наполнил мой нос, когда я достала школьные альбомы. Под ними был полный беспорядок из фотографий и сувениров.

На самом верху стопки лежала программка мюзикла «Злая»^[5] с тех времен, когда я с мамой пошли на шоу в Сиэтле в один из выходных. Она прилетела навестить меня, пока труппа была в городе. Под буклетом лежало ожерелье из ракушек из моей поездки в Кабо. Там же лежал серебряный доллар, который мой двоюродный дедушка подарил мне перед смертью.

Я подняла кучу фотографий. Большинство из них были старыми, сделанными мамой или папой, когда я была ребенком.

Там был конверт из часового фотосалона, который закрылся много лет назад на Мэйн. Теперь там была фотостудия, владелица которой специализировалась на портретах выпускников и фотосессиях новорожденных. Несколько месяцев назад она пришла в больницу, потому что у неё были мигрени, и я выписала ей рецепт.

Всё в этой коробке, фотографии или безделушки, было связано с человеком в Куинси.