Гранатовое зернышко

Но удивляться он мог сколько угодно, а вот отказываться от посещения праздника права не имел. Родители обязали.

Именно поэтому они всем семейством вот уже добрых два часа собирались…

Собирались специфически — они-то с отцом и Кяримом были давно готовы: лица бритые, туалетной водой от души надушенные, в костюмы одетые, на диван аккуратно усаженные — так, чтоб те самые костюмы не мять. Усажены под открытое окошко — потому что иначе их насыщенный аромат вызывает жестокий протест не только у беременной Наиры, а у всех женщин.

Благо, ехать они собирались на трех машинах, значит, и вонять каждый своим парфюмом будет в своем же авто…

— Смотри, братик, так норм будет? — в комнату влетела Лала, прикладывая поверх уже одетого платья другое — блестящее и чем-то напоминающее ковер, о чем Мир ей честно и сказал, а потом получил этим платьем по лбу от разъяренной сестры, которая тут же понеслась в миллионный раз переодеваться.

— Мама, усмири свою младшую, а?! — Мир возмутился, крича куда-то в пустоту — мама в этот момент тоже донаводила марафет в спальне. — Мы сегодня не ее замуж выдаем.

— Не меня, — в дверном проеме вновь появилась Лала, теперь уже в глубокого зеленого цвета платье до середины голени. — Но это важно…

Вышла на свет, покрутилась… Мужчины, выдержав паузу, синхронно кивнули, одобряя, и она тут же понеслась обратно в комнату — краситься.

Как бы Миру ни прискорбно было это признавать, но Лала была права — для женщин это… важно.

Для их женщин это важно особенно.

Сколько Мир себя помнил, мама всегда на свадьбы наряжалась в лучшие наряды, надевала самые большие сережки, выбирала перстни с самыми большими камнями. Для нее это имело огромное значение.

Наира долго страдала, когда и ей было наказано принаряжаться на свадьбу получше — вдруг встретит там свою судьбинушку… Судьбинушки на свадьбах встречались действительно часто. Это было чем-то вроде негласного правила: у кого-то свадьбы, а у остальной не засватанной молодежи — смотрины.

Наирка страдала долго — пока не встретила своего милого Кярима… и забила болт на все эти «наряжания». Муж ей не противоречил. Во-первых, ни минуты не сомневался в том, что жена у него самая красивая и со вкусом у нее все хорошо и если уж она решает, что колец на двух пальцах вполне достаточно, не нужно напяливать их на оставшиеся восемь. Во-вторых, заведующей по гардеробным делам у них в семье была именно Наира. Наряжала себя, мужа и он к этому уже так привык, что уезжая в командировки, еле сдерживался от того, чтобы не попросить жену пронумеровать носки и рубашки в зависимости от того, в какой день недели он может их надеть..

Лала же не страдала, но заставляла страдать других. Папин кошелек, все эти наряды спонсирующий, всехний мозг и всехний же глаз, следящий за тем, как младшая вечно мечется, не в состоянии выбрать из десятка одно платье — то единственное, которое поможет захомутать нужного принца.

Объяснять ей, что «хомутать» еще рановато, никто не пытался. Ее подстегивало чувство… Чувство страшное, деструктивное, катастрофическое просто — чувство бабской конкуренции.

Сборы закончились еще через сорок минут. В принципе, удивляться тому, что они вновь опаздывают, смысла не было, зато женщины довольно щебетали.

Мама в красивом брючном костюме серого цвета, с жемчужным ожерельем на шее и такими же жемчужинами в прическе-ракушке. Наира в темном синем платье, мягко облегающем немаленький живот, но, в то же время, не привлекающем к нему лишнего ненужного внимания. Лала в выбранном изумрудном.

Папа взял под руку маму, Кярим Наиру, а Мир галантно предложил свои услуги провожатого младшей сестре.

— Подумай только, Лала, что ты делать будешь, если я не дай бог женюсь? Самой ходить придется, представляешь?!

Направляясь к машине, Мир по доброму подтрунивал над сестрой, в которой подчас просыпалось желание во всем опережать старшеньких.

— Пока ты женишься, братишка, я троих родить успею.

Лала парировала, запрыгивая в его автомобиль. Мир же его обошел, улыбаясь своим мыслям. Все же Лала похожа на Амину, но эта еще совсем ребенок, а та — взрослая женщина.

— Далеко как-то… — Лала заметила изменение положения кресла, поерзала, приспосабливаясь, но пододвигать под себя не стала. — Баб возил? — глянула на брата подозрительно…

— Ты знаешь, что с носом любопытной Варвары произошло? Так прежде чем в следующий раз такие вопросы задавать, взвесь, что с твоим выдающимся шнобелем случиться может…

Мир щелкнул сестру по носу, она в ответ от неожиданности аж клацнула зубами, а потом зыркнула зло и обиженно.

— Не шнобель у меня, а нос… ик. С горбинкой небольшой.

Мир смолчал — только усмехнулся. Лала, как любая молоденькая девочка, очень придирчиво относилась к своей внешности. Собственный нос казался ей громадным. А все попытки близких объяснить, что на самом деле все очень даже пропорционально, разбивались о скалу детского невосприятия. Но стоило ее словами воспользоваться кому-то другому, она тут же обижалась.

— Поехали, нос… ик, пока чужие бабы на твое место законное не набежали.