Грань риска

— Никаких сведений о Рональде Стюарте. — Он еще раз посмотрел на резолюцию и почесал в затылке. — Прямо даже не знаю, что еще можно сделать. Я попытался найти Рональда Стюарта в данных, касающихся губернатора Фипса, но ничего не получилось. Вся беда заключается в том, что не все прошения семнадцатого века сохранились, а те, что сохранились, часто не внесены в каталоги. В архивах настоящая прорва этих прошений и петиций. Тогда между людьми были постоянные раздоры и несогласие, вот они и писали бесконечные кляузы друг на друга. Впрочем, и сегодня они делают то же самое.

— А что, если воспользоваться датой? — спросила Ким. — Третье августа тысяча шестьсот девяносто второго года. Может, это окажется полезным?

— Боюсь, что нет, — ответил Уильям. — Прошу прощения, мне действительно очень жаль, что я ничем не смог вам помочь.

Ким поблагодарила клерка и вышла на улицу. Она была несколько разочарована и растеряна. После того, как с такой легкостью нашла в Салеме прошение, она вообразила, что в Бостоне с еще большей легкостью найдет бумаги, где будет описана природа окончательной улики, заключительного свидетельства, использованного против Элизабет.

«И почему Рональд Стюарт не описал это проклятое свидетельство?» — думала Ким, идя по Бикон-Хилл. Потом ей в голову пришла идея, что неспроста Рональд не стал этого делать. Может быть, именно в этом и заключался намек на разгадку, послание, которое ей предстояло расшифровать.

Ким вздохнула. Чем больше она размышляла о таинственной улике, тем больше разгоралось ее любопытство. Действительно, в такие вот моменты Ким начинало казаться, что сквозь тьму веков Элизабет пытается что-то сказать ей.

Ким дошла до Кембридж-стрит и свернула к общественной стоянке. Еще одна проблема из-за неудачи, постигшей ее в архиве штата: теперь она снова отброшена к несметному количеству документов, которое ей предстояло переворошить в замке. Перспектива не из радостных. Хотя ясно было, что если она и найдет что-нибудь, то именно в замке.

Сев в машину, Ким поехала на север, в Салем. Путешествие ее тоже не порадовало. Потеряв время в собрании штата, она попала на дорогу в самый разгар движения.

Застряв в пробке на Сторроу-драйв и пытаясь проскочить через перекресток на Леверетт, Ким вспомнила о блондинке, с которой теперь встречается Киннард. Она понимала, что это не должно никоим образом ее тревожить, но ничего не могла с собой поделать. Эти мысли заставляли ее еще больше радоваться тому, что в коттедже она будет жить вместе с Эдвардом. Ей было очень приятно думать, что об этом узнают Киннард и ее любезный папочка.

Потом Ким вспомнила о голове Элизабет, лежавшей в багажнике. Чем больше она думала об отказе Эдварда поехать с ней сегодня в Салем, тем больше удивлялась этому обстоятельству. Он же обещал ей, что сам положит на место голову, к тому же он видел, как противно было Ким даже смотреть на эти мумифицированные останки. Очень странное поведение, особенно если принять во внимание его заботливость. Все это, вместе взятое, не могло не тревожить Ким.

— В чем дело? — сердито закричал Эдвард. — Я что, должен все время водить вас за руку?

В этот момент он разговаривал с Джайей Даваром, блестящим докторантом-индусом из Бангалора. Джайа приехал в Массачусетс защищать докторскую диссертацию лишь первого июля и еще нуждался в направляющем руководстве.

— Я надеялся, что вы порекомендуете мне список дополнительной литературы по моей теме, — сказал Джайа.

— Могу порекомендовать вам целую библиотеку, — с раздражением произнес Эдвард. — Вон она за углом, в сотне ярдов отсюда. — Он махнул рукой в направлении медицинской университетской библиотеки. — В жизни каждого человека наступает момент, когда пуповину отрезают, и он начинает жить самостоятельно. Постарайтесь поработать хоть немного сами.

Джайа поклонился и вышел.

Эдвард вновь обратил свое внимание на мелкие кристаллы, которые он начал выращивать.

— Может, я возьму на себя заботы о новом алкалоиде, — после некоторого колебания предложила Элеонор. — Вы будете смотреть мне через плечо, и служить путеводной звездой.

— Вы хотите лишить меня удовольствия участвовать в открытии? — спросил Эдвард. Пользуясь бинокулярным микроскопом, он наблюдал, как в углублении предметного стекла, на стенках этого углубления, в перенасыщенном растворе росли, формируясь, кристаллы.

— Я просто очень озабочена тем, как вы сумеете справиться со своими преподавательскими обязанностями, — пояснила Элеонор. — Вокруг так много людей, нуждающихся в вашем руководстве. Я слышала, что старшекурсники очень недовольны вашим отсутствием.

— Ральф прекрасно знает материал! — отрезал Эдвард. — Со временем он будет читать лекции лучше.

— Ральф терпеть не может преподавательскую работу и не любит читать лекции, — настаивала Элеонор.