Грань креста

Сестра-хозяйка, слегка оттаяв от моей неприхотливости в выборе казенного добра, сама предложила дополнить арсенал легкой пневматической винтовкой, помимо пулек заряжающейся стрелками-шприцами, дюжина которых лежала тут же, упакованная в прозрачный мешочек.

- Ты ведь с психами будешь ездить? С психами. Возьми, пригодится. Ваши любят такие брать. Заливай в шприц что хочешь и лечи своих дураков издалека.

Я не стал пренебрегать добрым советом, но неприятно кольнуло, что больше таких винтовок на стеллаже не было заметно. Где же остальные? Успокоил себя тем, что множественное число хозяйка употребила случайно, но уточнить поостерегся. Поблагодарив мохнатый гибрид кастелянши и оружейника, вернулся к заправочному окошку, где мне щедро отсыпали масленых желтых патронов, не забыв взять с меня подпись.

- В ординаторской журнал учета расходования боеприпасов, - предупредила заправщица, - списывать, как наркотики, - где, кому и по какой причине. Не забудь указать количество и точное время.

В изрядном обалдении я уселся заполнять тяжелыми смертоносными цилиндриками автоматный магазин, размышляя над парадоксальностью ситуации. Я, медик, которому (во всяком случае, так предполагается) по должности положено бороться за человеческую жизнь, сижу и заряжаю автомат, выданный мне медицинским учреждением! Если это не нонсенс, то я - королевский пингвин!

Вездесущий Павел Юрьевич углядел меня за этим занятием.

- Вооружаемся, коллега?

- Вооружился уже. Только вот не пойму зачем.

-Что тут непонятного? Спрашиваешь: давно болеешь? Давно. Отстреливаешь, а родственникам говори: гильзы, мол, на блюдце соберите, завтра участковому покажете, хе-хе.

У меня отвисла челюсть.

- Ну не пугайтесь, коллега. Шучу я, ей-богу, шучу. Нельзя же все так всерьез воспринимать, в самом-то деле.

- Да кто ж разберет, что у вас тут всерьез, а что нет! - в сердцах брякнул я.

- Всерьез один совет. Вы мне все здесь нужны работоспособными и, по возможности, живыми. Если для того, чтобы вернуться на базу, тебе будет нужно стрелять - стреляй и не комплексуй. Отписаться помогу. А вообще-то, в зону боевых действий без нужды не лезь. Пусть без нас воюют.

Так. Час от часу не легче. У них тут еще и война. Что я еще узнаю?

- Работаешь пока с доктором Рат. Врач серьезный, с большим опытом. Познакомишься поближе с нашей спецификой. А доктора береги. Она у нас дама ценная, нам без нее - никуда. Последний психиатр остался!

- Где ж другие?

- На вызове, Шура, на вызове. - И старший доктор удалился, оставляя за собой шлейф табачного дыма.

Диспетчеры занимались раскладыванием странного пасьянса. На подоконнике лежало шесть кучек квадратов из разноцветного пластика. На каждом изображался фрагмент географической карты. Заглядывая в некий список, дамы прилепляли их к магнитной доске сообразно с неведомой мне логикой. Работа спорилась и вскоре завершилась созданием подобия креста, изукрашенного в беспорядке белым, синим, зеленым, желтым, ярко- и темно-красным цветами. Я догадался, что пестрая конструкция представляет собой плоскостную развертку виденного у начальства глобуса. Новый порядок расположения квадратов соответствовал загадочным перемещениям.

Волчица Лиза еще раз оглядела свое творение и объявила мне:

- Пока у тебя нет своего водителя, возьми Нилыча с психбригады. Иди сразу выкорчуй его из машины, она прямо у входа в гараж. Белый "форд", номер 67-70.

Дверца пыльного "форда" со стороны водителя, скрипнув, отворилась. Нилыч, крестьянского вида мужик с темной, дубленной ветром и солнцем кожей, восседал в кабине, уперев в баранку сцепленные натруженные руки. Пальцы его, перепачканные чем-то специфически автомобильным, были корявы и узловаты.

Я вежливо поздоровался, представился, объяснил существо дела, не забыв упомянуть о том, что я здесь новичок. Нилыч согласно кивнул и молвил:

- Что ж, можно. Рат у нас хозяйкой?

-Рат.

- Можно.

Но ни единого движения, чтобы вылезти из кабины, не сделал. Я хотел было поторопить его, но тут взгляд мой упал ниже обтянутого синей замасленной майкой торса Нилыча, и мои челюсти лязгнули, прикусив язык. До меня дошла суть выражения "выкорчуй".

Работая на "Скорой", насмотришься на все, что только можно сделать с человеческим телом. Раздробленные конечности с торчащими сахарными обломками костей. Желе мозгов, дымящееся на сыром асфальте. Сизо-синие зловонные бурдюки вывернутых кишок. Рваные раны, из которых лезут ошметки зернистого желтого жира. И все это обильно полито темной, кисло пахнущей кровью.

Вскоре проходит тошнота. Потом начинаешь взирать на растерзанное мясо вполне холодно, с профессиональным спокойствием выполняя все необходимые манипуляции. А уж многочисленные уродства почти и не замечаются. Но вот такого видеть не приходилось.

Ниже пояса у Нилыча не было ничего, чему положено быть у человека. Взамен тело водителя разделялось на несколько крупных узловатых отростков, которые, в свою очередь, дробились на более и более мелкие, разветвленной корневой сетью, сотканной из человеческой плоти, оплетая водительское сиденье. М-да...