Гракх Бабёф и заговор «равных»

О сорокалетнем Ланоэ в протоколе говорится, что он на протяжение четырех лет входил в число якобинцев, работал в бюро этого Общества, при нем жил и одобрял всю политику клуба, после закрытия которого переквалифицировался в распространителя прессы. Ланоэ задали всего один вопрос: предлагал ли он некой гражданке Лефевр издание «Трибун народа» и знает ли его автора? Бывший якобинец ответил, что, напротив, брал у этой женщины экземпляры газеты для распространения и не знает ни автора, ни издателя. Зато он отнес Лефевр восемь дюжин экземпляров шестнадцатого номера якобинского l'Ami du peuple («Друга народа»), издаваемого П.Ж.М. Шалем.

После этого вновь был допрошен Дивернуа. Неизвестно почему, но на сей раз он «раскололся» или, как выразился составитель протокола, «отдал дань уважения истине». По признанию Дивернуа, нашумевшие якобинские памфлеты «Тень Марата» и «Последний удар колокола Фрерона», а также последние номера «Трибуна народа» публиковались у Рамле. Впрочем, он поспешил добавить, что сам никакой публицистики не распространял, а Бабёфа никогда не видел.

Вечером того же дня, в 11 часов, арестовали и хозяев типографии, где работал Дивернуа. В 8 утра 7 февраля их допросили: протокол этого допроса является продолжением предыдущего документа. Тридцатишестилетний Огюстен Доннье (Donnier), живущий у якобинцев секции Мельничного холма, признал, что и «Трибун народа», и «Тень Марата» вышли из его типографии, но сказал, что этими брошюрами занимался Рамле - его партнер.

Рамле был самым молодым из фигурантов дела: ему исполнилось к тому моменту лишь 25 лет. Из его слов мы узнаем, что анонимную «Тень Марата» написал Шаль, а приписываемый тому же автору «Последний удар колокола» - некий Гуан (Goin), сорокалетний провансалец. Перу Гуана принадлежит и листок «Филодем». Рамле признал, что «Трибун народа» действительно печатался у него начиная с № 29. Бабёф, согласно его заявлению, иногда приходил в типографию лично, а иногда отправлял сообщения через надежного человека. Сообщил Рамле и место проживания Бабёфа (вернее, одно из таковых) - улица Никез. Кроме того, полицейские захватили у него две записки от публициста: одна кончалась словами «заплатите немедленно», а вторая - «этот славный человек хочет заплатить вперед». Еще одно вменяемое в вину типографам издание - газета La Trompette du Père Belle-Rose (Труба отца Бельроза) - готовилась неким Шанделлем (Chandelle) и тоже печаталась у Доннье и Рамле.

Автору этих строк удалось найти еще несколько изданий этой типографии. Среди них - речь депутата Л.О. Гей-Вернона в защиту якобинцев{173}, а также стенограммы заседаний суда, разбиравшего дело Каррье{174}. На последней странице издания со стенограммами помещен рисунок с изображением казни на гильотине и антиякобинское (вернее, антитеррористическое) стихотворение{175}. В то же время на первой странице указано местоположение издательства: «у бывших якобинцев, улица Оноре».

Арест разносчиков газет вызвал общественный резонанс. Полицейские осведомители донесли 7 февраля (19 плювиоза) о том, что в кафе Канониров, где собиралась весьма агрессивно настроенная антиякобинская публика, рассуждали о том, что надо раздавить кровопийц вроде тех, что распространяли «Последний удар колокола Фрерона» (есть также сведения о том, что как раз в эти дни данная брошюра подверглась сожжению мюскаденами{176}). Другая группа, сочувственно относившаяся к арестованным разносчикам, говорила о войне, объявленной патриотам, и о том, что лучше бы арестовали распространителей писанины Фрерона, в отношение коего говорившим был использован, по-видимому, столь сильный эпитет, что осведомители заменили его многоточием{177}.

Как мы видим, перечисленные факты вполне ясно свидетельствуют об определенной политической позиции Доннье и Рамле: их типографию можно назвать якобинской. Стишок про террористов, конечно, выбивается из стройного ряда других аргументов: однако разве не был и Бабёф так же противоречив в эту эпоху? Преступления Каррье были столь очевидны, что мало кто осмеливался вслух его оправдывать; тем более, отрекаться от бывших своих соратников, ставших «неправильными», - вполне в духе якобинцев...