Графские развалины

– Мы живем в Торпедо, в доме тетки – извини за тот ночной розыгрыш, так что пользуемся всеми благами цивилизации, как белые люди. А пещера тут есть – по слухам, неподалеку от моста, – ты просто не знал, наверное… Сейчас увидишь.

Но раньше они увидели Даню – в компании еще с двумя мальчишками и двумя девчонками. Те с другой стороны приближались к мосту через речку Поповку. По всему судя, несносный ребенок сестру таки послушался – и отправился к пещере утром, напрямую, проселком через поля.

Честно говоря, появление Ады и Кравцова не обрадовало Даню. Говоря еще честнее, ночевал он дома вовсе не оттого, что преисполнился вдруг почтением к старшей сестре и ее запретам. Но трое из их пятерки не смогли выбраться на ночь из дома – сказывалось более чем позднее возвращение после коллективного заплыва. А пойти вдвоем с Алькой выживать из пещеры урода, так напугавшего Васька, Даня не рискнул. Все-таки девчонка, хоть и боевая, кто знает, как дело повернется… Решили разобраться с незваным жильцом с утра пораньше.

– На какого зверя засада? – спросил Кравцов, поздоровавшись с компанией.

Даня почесал затылок рогаткой, которую нес в руках. С большим сомнением посмотрел на сестру, оставшуюся в салоне «Антилопы»…

Но ответил.

– С мечо-о-о-м?! – Кравцов замер и уже почти не слышал, что говорит Вася-Пещерник, взявший слово и сбивчиво повествующий о своих злоключениях.

В голове, мешая друг другу, метались незаконченные мысли: …вот где у него лежка, я-то думал, в каком нежилом доме… ребятам туда нельзя… черт, ружье осталось в вагончике… уйдет, ведь уйдет… монтировка? хм-м-м…

– Пойду туда я, – отрывисто, командным голосом сказал Кравцов. Так, пожалуй, он не говорил с самого увольнения в запас. – Вы остаетесь здесь. Рогатку дай мне.

Пожалуй, это оптимальный вариант. С Даниным оружием он уже освоился и убедился – на близком расстоянии стальной шарик ударит ничуть не хуже пистолетной пули.

На Даню командный тон особого впечатления не произвел. И с метательным орудием он расстаться не спешил. Пожал плечами:

– Идите. А вы знаете, куда?

Кравцов не знал. Сошлись на том, что пойдут вместе, но в пещеру ребята не полезут. Свое оружие Даня не отдал, предложил воспользоваться Женькиным, снайпер из той все равно никудышный, – как выяснилось, вся компания была вооружена однотипными металлическими рогатками.

Кравцов, однако, предложенное орудие забраковал – резиновый жгут оказался слабоватым. Кончилось тем, что он взял рогатку Борюсика, тот завладел Женькиной, а ее обезоруженную владелицу перевели в сестры милосердия. Фонарь нашелся в бардачке «Антилопы». Причем весьма подходящий – небольшой, плоский, с пружинным зажимом на задней стенке – можно подвесить на грудь, оставив свободными обе руки.

Аделина прокомментировала их приготовления:

– Писатель Кравцов впал в детство. Невосполнимая потеря для отечественной литературы…

После чего вышла из машины и вознамерилась идти с ними. Кравцов пытался было протестовать, но уперся взглядом в фамильный – совсем как у брата – упрямый прищур.

Спускаясь по откосу к речке, он вполголоса сказал Дане (остальные немного отстали):

– Этот «бомж» опасен. Очень опасен. Приглядывай за сестрой. И если… В общем, если из пещеры покажусь не я, а он… Не угрожай. Вообще не вступай в разговоры. Сразу стреляй. В голову. Сумеешь?

– Сумею, – жестко сказал Даня. – По воронам на лету труднее.

Кравцов глянул на него искоса и понял: сумеет. Без разговоров. В голову. Не понял только, хорошо это или плохо…

Взбираться по осыпающимся под ногами камням крутого откоса без помощи рук оказалось трудно, но последние метры до входа в пещеру Кравцов преодолел именно так, растянув резиновый жгут рогатки и вложив шарик. Фонарь на груди включил заранее, чтобы ни на секунду не отвлечься. Зря рисковать не стоило. Человек, управившийся с ротвейлером без намордника, наверняка способен атаковать молниеносно.

Но не атаковал. По крайней мере, вылазку не предпринял. В зеве пещеры – ни звука, ни движения. И – насколько видно в падающем снаружи свете – никого… Надо лезть. Ох, как не хотелось… Немая темнота казалась плотной, упругой, живой. А детское оружие в руках – смешным и жалким… Кравцов пригнулся и шагнул внутрь.

Пульс стучал в висках – чаще и чаще. Где-то внутри нарастал знакомый – полузабытый – холодок боевого азарта. Руки не дрожали. Он знал, что выстрел будет лишь один. И что промахнуться нельзя.

Почти сразу ход разветвлялся. Кравцов посветил в правый отнорок – аккуратно, повернувшись всем телом, не выпуская из вида левого хода. Короткий тупик. Никого.

Двинулся влево. Чуть дальше ход резко расширялся. Зал, о котором говорил по дороге Пещерник. Слабый луч увяз в темноте, не доставая до дальних стен. Кравцов замер у входа, ежесекундно ожидая стремительной и бесшумной атаки.

Ничего.

Глаза постепенно привыкли к сумраку. В зале никого… Куча тряпья в дальнем углу оказалась слишком плоской, чтобы скрыть человека…