Графоман

Девчонка из Симферополя с мальчишками в карты ночами не играла и не пила, зато ей подвернулся Валера. Девочка была домашняя, полностью нацеленная на учебу и карьеру. Ей надо было, бедной, все время доказывать, что она не хуже мальчиков. Доказывала, но какими трудами. Тревоги ее были не напрасны, получилось, что ее первый мужчина, блестящий москвич Валера, ее здорово подвел. Девочка не знала, что делать, плакала, ни за что не хотела говорить о неприятности родителям и даже подругам-сокурсницам. Да и зачем было говорить? Валера ее скрытностью не заморачивался. Нужно было делать аборт, причем по блату. Девчонка так боялась пропускать лекции, что перспектива провести три дня в больнице ее угнетала. Время шло, к врачу она не шла, каждое утро приходила на занятия и сидела там одна, бледная, нервная, с несчастными глазами, ее тошнило. Валера все это видел и хотел помочь. Он мужественно предложил ей оставить ребенка, хотел перевестись на вечернее и пойти работать.

– Да, так я ей сказал, Гриш. Пусть думает… – гордо заявил он другу.

– А если она согласится? Ты понимаешь, что будет? – Гриша с содроганием ставил себя на место Валеры. Им было по 18 лет.

– А ты что сделал бы, а ? Застрелиться мне теперь, что-ли?

– Тебя родители убьют.

– Да, и будут правы. – понуро отвечал Валера. Я – идиот, я знаю. Я пока не хочу быть отцом, не могу.

– Ага, не можешь … о чем ты раньше думал?

– Да, заткнись ты. Вот уж не ожидал, что ты мне это скажешь! Уж ты бы молчал лучше. Зачем ты мне такое говоришь?

– А что ты хочешь, чтобы я тебе сказал?

– Вот именно, не знаешь, что говорить, молчи тогда.

– Валер, ты сам виноват …

– В чем я виноват? В чем? Ты тоже мог бы на моем месте оказаться. Каждый мог бы … Чистюля ты хренов … Боже, ну почему мне так не везет?

Гриша тогда ничего другу больше не говорил, зачем сыпать соль на рану. И так все было плохо, хотя зря Валера волновался, все рассосалось, именно так, как и должно было. Гриша предложил обратиться к маме и это, видимо, и было тем, на что Валера надеялся, он только боялся, что Гришина мать все расскажет его родителям и они 'его убьют'. Гриша понимал, что мама как раз и может помочь, мало ли какие она 'виды' на работе видала, но просить ее о помощи ему страшно не хотелось. Пришлось. Мама расстроилась, но помогла, не задавая лишних вопросов. У Гриши создалось впечатление, что в глубине души она была рада, что это все случилось не с ее Гришенькой, а от Валеры всего можно было ждать, он всегда портил ее ребенка. Была даже вероятность, что мать, как типичная еврейская 'мамалэ', инстинктивно винила в распущенности современных девушек, особенно иногородних, которые только и ждут … Впрочем, ничего такого она Грише не говорило, просто он 'читал' ее мысли. Если бы такое случилось с ее Гришенькой, она бы костьми легла, но не дала бы наглой хабалке ломать жизнь ее мальчику. Эх, мать …

Валера привез девчонку в Москву, и к вечеру они вместе уехали в Долгоп. На нее, скорее всего, даже больничной карточки не завели. Девчонка отлежалась, но их с Валерой нежная дружба сразу после этого закончилась без выяснения отношений и упреков. Учеба оказалась для девушки слишком большим стрессом, и ей пришлось уйти в академку. Потом она вроде восстановилась, но Валера больше с ней в одной группе не учился. Бедняга даже какое-то время лежала с депрессией в дурдоме, такое у них в институте бывало, да и аборт не способствовал ее душевному здоровью. Валера этот эпизод вспоминать не любил, но виноватым во всем с ней случившимся себя не считал. Что ж … формально он был прав. Никто девушку с ним спать не неволил. Следовало учиться быть взрослыми людьми.

В институтские времена они с Валерой прошлись по всем на свете общежитиям. Таким как они там было раздолье. Домой никого не приводили. Гриша один раз привел девушку, но опыт был настолько неудачный, что они его не повторяли, извлекли, так сказать, урок.