Графиня по вызову

— Именно. — Эстли склонил голову, принимая поправку. — И вот первый из них. — Его глаза сощурились, а взгляд стал цепким и угрожающим, чем-то напоминая взгляд удава. Я с трудом удержалась от позыва вжаться в кресло. — С какой целью вы выиграли у барона Малено право посещения личных королевских покоев?

— Лорд Эстли! — Я посмотрела на него укоризненно. — Честное слово! Вы же прекрасно понимаете, что это была чисто символическая ставка. Такое право даётся только лично королём. Его невозможно подарить, продать или проиграть в карты!

Граф неопределённо хмыкнул, откидываясь на спинку кресла. Взгляд был по — прежнему внимательный, но уже не наводил на мысль о глазах удава.

— С одной стороны это верно, — подтвердил он. — Но с другой… Право посещения личных покоев даётся исключительно в устном виде, хотя и при свидетелях. И никаких законов, официально запрещающих передавать его другому человеку, не существует. Так что теперь у нас получается прецедент, и прецедент крайне нехороший.

— Но вы же знаете, что я ни разу не попыталась воспользоваться этим правом! — взмолилась я. — Вскоре после выигрыша я уехала за границу, даже не приблизившись к королевскому дворцу!

— Вот это-то и вызвало недовольства монарха, — непонятно сказал Эстли. После чего ещё более непонятно усмехнулся. — Его величество Анри Пятый очень обижен на вас, леди Аделина, — произнёс он, уже откровенно улыбаясь в ответ на мой недоумённый взгляд. — Представьте себя его чувства. Король узнаёт, что молодая эффектная женщина выиграла право посетить его личные покои. Конечно же, он в нетерпении ждёт. А женщина так и не соизволила явиться! Вы чрезвычайно расстроили листонийского монарха, леди Аделина. А это крайне недальновидный поступок.

Я потихоньку выдохнула. Если мой собеседник позволяет себе говорить несерьёзно — а в данный момент он откровенно надо мной подшучивал, — значит, дело обстоит не так уж плохо.

— Отчего-то это сторона вопроса не пришла мне в голову, — покаялась я. — Тут я действительно виновата. Пожалуйста, передайте его величеству, что я искренне сожалею и что в моих поступках не было дурного умысла. Если бы я сообразила вовремя, то непременно воспользовалась бы своим выигрышем.

— А теперь?

Я покачала головой.

— А теперь я обручена.

— Даже так? — Эстли хмыкнул, вот только я не сумела понять, скептически или же одобрительно.

— Даже так, — склонив голову, подтвердила я. — Однако, лорд Эстли, возвращаясь к основной теме нашего разговора, даю вам слово, что действительно не собиралась пользоваться своим выигрышем. Эта ставка была целиком и полностью идеей барона.

— Потому что к тому моменту вы успели выиграть у него всё остальное.

— Чем тоже так и не воспользовалась, — заметила я. — Ни состоянием, ни баронством. И даже передача соответствующих бумаг так и не состоялась.

— Зачем же в таком случае вы играли? — прищурился Эстли.

— Хотела проучить барона, — ответила я, даже не притворяясь, будто испытываю хотя бы малейшие угрызения совести.

— Вот как? Чем же он заслужил такой урок?

— Это деликатный вопрос, — уклончиво ответила я.

— Понимаю. Он пытался вас соблазнить? — высказал наиболее очевидное предположение Эстли.

— Ну что вы, милорд! В этом случае он бы отделался гораздо более легко. Барон пытался совратить не меня.

— Вашу подругу?

И снова мимо.

— Хуже. Моего приятеля.

— Какой ужас.

— Вот видите, теперь и вы на моей стороне.

— Я этого не говорил. Так или иначе, барон поступил недозволительно, поставив на кон государственную безопасность, и понёс за это соответствующее наказание.

Я насторожилась, почувствовав недосказанное 'Теперь настала ваша очередь'. Эстли вытащил из-за пазухи и положил на стол лист бумаги, на котором было ровным почерком написано несколько строк.

— Подпишите отказ от права посещать личные королевские покои, — сказал он. Эти слова прозвучали не как просьба, а как приказ, но на всякий случай граф добавил: — Я настоятельно рекомендую вам это сделать.

— Не вижу к этому никаких препятствий, — облегчённо откликнулась я. И, вооружившись пером, поставила маленькую аккуратную подпись внизу листка. — Надеюсь, на этом мы можем считать тему королевских покоев закрытой?

— Тему королевских покоев — да, — подтвердил Эстли, и я снова почувствовала неладное. Его ответ подразумевал продолжение, и оно последовало. — Но есть ещё один вопрос, который необходимо решить.

— Какой же?

— Диадема. Изумрудная диадема леди Вейлинер. Видите ли, леди Аделина, эта диадема — из королевских сокровищниц. Можно сказать, фамильная драгоценность. Графиня Вейлинер могла носить её на правах дальней родственницы его величества. Однако она ни в коем случае не имела права расплачиваться данной вещью или проигрывать её в карты. Поэтому диадему придётся вернуть.

Я смерила его откровенно мрачным взглядом.

— Бросьте, леди Аделина, я нисколько не сомневаюсь, что вы и без диадемы не будете бедствовать, — примирительно заметил Эстли.

— Бедствовать — не буду, — подтвердила я. — Но это был, некоторым образом, венец моей коллекции.

— Вы предпочитаете конфликт с листонийским монархом? — изогнул брови Эстли.