Граф в законе. Изгой. Предсказание

— Куклы[11] не мастерим! — коротко бросил Олег, как хлестнул по щеке. Он все еще поглаживал, разглядывал свою ногу.

Хмурый оторвал руки от денег, словно ожегся.

— Да я что… Я не это… На блат ведь продаю…[12]— Чувствовалось, что он уже сдается под давлением властного голоса. — У нас все в скрипухе…[13]

Рядом с деньгами на стол посыпались, засверкали, заискрились драгоценности: самодовольное золото, надменно холодное серебро, многоцветные камни — ярко-синие лазуриты, красноватые гранаты, голубовато-зеленые изумруды, узорчатая яшма, золотистые топазы, а среди них царственно гордые бриллианты, таящие за вспышками света свою загадочную животворную суть.

Склонившись над столом, Олег начал с придирчивой педантичностью разглядывать, приближая к глазам, кольца, кулоны, броши, ожерелья, браслеты… Продолжалось это долго, в полной тишине. Оба продавца, напряженно дыша, следили за его движениями так, будто он совершал неведомое им таинство.

В отдельную группку легли четыре роскошных ожерелья из крупных бриллиантов, золотой браслет, змейкой свернувшийся в три кольца, — на ее вздернутой хищной головке сияли глазки из благородного опала, — и четыре массивных золотых перстня, украшенных редкими камнями.

— Под липой не лежали? — спросил Олег тихо.

— Тут же бирки магазинные, — встревоженно, уже с оттенком уважения воспротивился хмурый.

— Магазинные? — ядовито передразнил его Олег. — Проверим…

Он снова хлестко щелкнул пальцами.

— Соломон? — уточнил Студент.

— Да. И побыстрее!

— Я мигом. Он надо мной живет.

— Стоп! — Олег провел взглядом по той части стола, где лежали ювелирные изделия и пачки денег. — Хоть и свой Соломон, а надо провести его коридором[14]. Тачку свести[15] по старой дуре сможет. У тебя какой-нибудь пакет есть?

— Найду.

— Дай ему, — Олег указал пальцем на молчаливого продавца. — Пусть считанный товар соберет… А ты, — впервые глянул он на хмурого, — затырь голье в едальню[16] и гроб[17] на бидрик[18] замкни…

Когда все было сделано и на виду остались лишь отобранные Олегом драгоценности, последовало новое указание хмурому:

— Положь бидрик сюда, на блюдечко. Пусть перед зенками[19] покемарит[20]. Агач![21] Давай Соломона!

Студент выбежал из квартиры и затопал вверх по лестнице.

На ступеньках у чердачной двери ждал его дядюшка Цан, тоже неузнаваемый: лохматые седые космы, тяжелые роговые очки, преображенное гримом лицо — типичный старый-престарый еврей. Вдобавок еще накинутая на плечи грубошерстная женская шаль.

Он подмигнул Студенту и по-стариковски медленно, держась за перила, стал спускаться вниз.

Продавцы встретили его опасливо недоверчивыми взглядами.

— Всем нужен старый Соломон, — присев к столу, начал он говорить ворчливо. — У кого что пропадет, идут: «Соломон, помоги найти». Кто что найдет: «Соломон, сколько стоит?» Кому что нужно: «Соломон, сделай!»

— Оцени это, не глядя на бирки! — повелительно остановил его Олег. — С точностью до копеечки. Не привык я оставаться меж двух наголо…[22]

Старый Соломон (то есть дядюшка Цан) вытянул из-под шали большое увеличительное стекло, обрамленное металлической полоской, и, сердито, неразборчиво пришептывая, начал изучать золотую змейку.

Тем временем Олег разлил водку по стаканам.

— Клюкнем, темщики[23], сулейки[24]?..

Выпил первым. Те переглянулись и тоже опустошили стаканы, потянулись к закуске.

— Ну и работа! — вновь заговорил Соломон, рассматривая в лупу ожерелье, — Подковы им ковать надо, а не алмазы гранить… Руки бы пооборвал!..

Олег повернулся к нему:

— Хватит искать у татарина кобылу[25]. Дело говори!

Пока дядюшка Цан старательно громко ругал своих коллег-ювелиров, чаще всего обращаясь к молчаливому продавцу, а Олег по-прежнему, кривя губы, заботливо успокаивал ладонями больную ногу, Студента, прислонившегося к стене возле репродуктора, мучило ожидание: когда же в этой говорливой коробке заиграет музыка? Вчера из радиопрограммы они узнали, что в 23.35 начнется концерт маршевой музыки, и решили именно с этой минуты приступить к кульминационному действию…

Наконец-то диктор сообщает о концерте… Молчание, только скрип, далекий, противный… Испортился, что ли?.. Нет! Заработал! Марш «Славянка»! Первые аккорды духовых и ударных инструментов смели гнетущую тревожность. Облегченно вздохнув, Студент незаметно усилил звук и стал пристально смотреть на хмурого (Олег говорил: «Упрись взглядом нагло, безотрывно, он это почувствует, озлобится, отвлечется…»).