Граф Суворов. Том 5

Он продолжал говорить, и лица съемочной группы становились все более мрачными, с каждой секундой. Хорошо жить, не понимая, чего стоит твоя ежедневная безопасность и спокойная, необремененная тяжелыми заботами судьба. Наверное, поэтому люди стараются отстранится от инвалидов, от тех, кто выглядит для ни уродливо или неприятно. Будто это может быть заразно.

— Благодарю вас за вашу историю, Вениамин Алексеевич. Судьба не была к вам благосклонна, но боюсь многие зрители согласятся, что взяв в руки оружие, и собираясь его применить, солдат соглашается с тем чтобы быть убитым или даже попасть в плен. — сказала Ангелина, и многие в съемочной группе облегченно выдохнули, решив что съемка подошла к концу. — Однако есть примеры и других историй. Куда менее героических, и куда более трагичных. Частью которых никто не хотел становиться. Я прошу убрать от экранов детей, беременных женщин и слабонервных людей. Прошу вас, введите освобожденных. Дорогие зрители, разрешите вам представить, баронесса Гала Хопская. Фаина Минская, Ольга Берег, Марат Серый…

Ангелина говорила, и за после каждого имени мои бойцы вводили в помещение девушек в тех же порванных, окровавленных балахонах, в которых их застали на судне. Разве что выдали всем чешки, чтобы ходить было удобней, да грязь гримом не стали наносить. Глаза ведущей стали от ужаса круглыми словно блюдца. Режиссер тихо матерился, но никто не посмел прервать съемку.

— К сожалению эти девушки и юноши – не военные. Они получили свои камни резонанса, но не смогли поступить в военное учреждение, а имен большинства из них мы еще не знаем, ведь их не удалось опознать. Так что, если вы знаете кого-то из этих людей, обязательно свяжитесь с княжеским домом Багратионов, который оказывает им покровительство и помогает с лечением. — повернувшись к камере повторила мои слова Ангелина. — Однако у каждого из них есть общая с Вениамином история. Когда они сумеют совладать с собой, мы надеемся услышать ее из их уст. Пока же мы просим рассказать, что известно Вениамина.

Мужчина хмурился, поджимал губы, но, когда настал его черед говорить, отвечал сухо, но развернуто, и так что больше ни у кого не возникало вопросов. Кого и когда доставили на корабль, кого били, как использовали, кого насиловали… Он говорил и говорил, и когда не выдержавшая ведущая, тихо взвизгнув и зажав рот руками сбежала, и когда вышел красный как рак режиссер. Мы едва уложились в час, напоследок показав в камеру распечатанные на метровых холстах снимки. Леха успел заснять как мы освобождали их из резонаторов.

— Послушайте, это нельзя пускать в эфир. — обратился ко мне режиссер, когда все было кончено. — Это же настоящая жесть! Ни один канал такого не пропустит!

— Ничего страшного, мы разместим это на свободных площадках. Ну и каналам тоже отправим. Люди должны знать правду, должны знать, с кем они на самом деле сражаются. — ответил я, пожав плечами. — Записи мы, естественно, изымаем, вместе с кристаллами-носителями. Как и электронные копии.

— Нет, вы не можете. Это же половина вашего оборудования! — возмущенно проговорил режиссер.

— Думаю ничего страшного не произойдет, если они пару недель побудут у князя. Потом вам все вернут. Если, конечно, проверка документов не покажет, что вы получали финансирование из-за рубежа. — усмехнулся я.

— Постойте, вы же обещали, что не будет проверок. — опешил грузин, отступив от меня на шаг, и хватаясь за сердце.

— Разве? Я лишь согласился с тем, что человек слаб. Пока шли съемки, мои люди проверяли вашу бухгалтерию. Копировали записи и ведомости. Но раз вы так беспокоитесь, в тайную канцелярию они попадут не сегодня, а скажем…— я прикинул в уме, несколько раз щелкнув пальцами. —Скажем послезавтра. Уверен этого времени вам хватит на принятие верного решения. Таран! Студию опечатать, поставить караул.

— Ни одна мышь не прошмыгнет! — улыбнувшись отчеканил бурят, тут же отдавший несколько команд штурмовому взводу.

— Вы пустите меня по миру! — возмущенно заголосил режиссер.

— Только если вы наживались на чужом горе и вредили империи. — ответил я. — Хотя, по-хорошему, если выяснится, что вы получали деньги от наших врагов, лучше бы вам сдаться самому, и не гневить бога и государя. Мы в состоянии войны, а на войне предателей расстреливают.

— Вы не посмеете. Я заслуженный режиссер империи! Дважды лауреат международных премий! Актер, отмеченный орденом из рук самой императрицы за свою деятельность. — проговорил мужчина. — Не посмеете…

— Я? Нет. Конечно нет. А вот тайная канцелярия – легко. — усмехнулся я, отворачиваясь от мужчины. — Заканчиваем!

Съемка, вместе с подготовительным этапом, заняла больше сил чем времени. Мы управились за три часа, вместе с написанием речи для Ангелины. Слова Вениамина мы не модерировали и не правили никак, решив, что правда будет лучше любой отрепетированной роли, и оказались правы. Но вместо одной решенной проблемы на наши головы обрушилось сразу несколько.