Граф Суворов. Том 4

— Что есть служба, если не жизнь по инструкции. — усмехнулся я, глядя как другие группки добровольцев так же окружают приземлившиеся снеговики. — Могу я сесть или продолжить осмотр на предмет раненых?

— Это… допустимо, если вы не будете направлять их оружие в сторону моих бойцов. — спустя пару секунд ответил командир.

— Хорошо, а то эти бедолаги в большинстве случаев даже не понимали, скорее всего, за что их сюда гонят. — заметил я, подходя к следующему телу. — Да, и для протокола, я сомневаюсь, что у оставшихся здесь есть хоть что-то, способное повредить бронекостюму вашего класса. Они все же рассчитывали взять академию с богатыми детками, а нарвались… на нас.

— Да, с информированием у них было очевидно не все ладно. — проговорил капитан, и я услышал в его словах долю иронии. Несмотря на то что нам, очевидно, не помешала бы помощь с ранеными, никто из гвардейцев даже не шелохнулся в нашу сторону, пока рядом с академией не приземлилось сразу несколько шлюпов без гербов.

Даже с активным третьим глазом и усиленным восприятием я не сумел вычленить их на небе, пока они не попали в свет прожектора. А за тем, во все стороны от шлюпов, словно муравьи-разведчики, побежали люди в характерной черной униформе, которых в таком количестве было просто невозможно не опознать.

— Дамы, господа, ответственный за этот сектор, старший канцелярский советник, Всеволод Владимирович Еремушкин. — прямо с ходу представился конторский. — Прошу всячески содействовать расследованию произошедшего.

— Можете просить. — кивнул я, поднимаясь и вновь выступая вперед. — Но прежде советую получить разрешение от родителей присутствующих, или старших в роду. Думаю, так будет правильней. Что же до наших противников, то вот они, кого сможете спасти — все ваши.

— Александр Брониславович, я полагаю? — спросил, улыбаясь лишь уголками губ, конторский. — Сожалею, что с вашими радетелями мне переговорить не удастся…

— Я тоже, но в род я принят, и фамилию Суворовых ношу по праву. — легко поняв намек оборвал я конторского. — Так что, в самом деле, давайте прекратим этот балаган и каждый займется своей работой. Вы — опросом свидетелей, я докладом главе рода. А он уже доложит обо всем, что мы выяснили его величеству лично.

— Вам есть что скрывать от тайной канцелярии? — прищурившись спросил мужчина, подавшийся вперед.

— Учитывая, что мы почти четыре часа отбивали артиллерийский обстрел из канонерки, сражались с десантом и целой ротой штурмовиков в резонансной броне, у меня лично возникает очень много вопросов и к вам, и ко всей вашей службе. — ответил я, взглянув прямо в глаза следователю и активировав прану. — Вы не справляетесь! И только в результате предательства в вашем ведомстве возможен весь этот бардак.

— Вы готовы обвинить кого-то конкретного? — сделал еще шаг вперед СИБовец.

— Вы об этом узнаете только если вам дадут допуск к такой информации. А до тех пор, это не вашего ума дело. — отрезал я. — Для протокола, можете записать, Суворов А.Б. в связи с подозрением в передаче следствием информации вероятному противнику, отказался сотрудничать со следствием.

— Об этом узнают. — вновь сделал полшага мужчина, нависнув надо мной. Ну да, давай, издевайся над маленьким мной. Я и так вытянулся больше чем на десять сантиметров за полгода, но все еще был ниже взрослого. Ну так у меня еще два года до восемнадцати, успею. А пока…

Мужчина стоял на границе воронки, почти по щиколотку погрузившись сапогами в рыхлую землю, так что мне оставалось лишь чуть примять ее. Пресс прошел аккуратно, вызвав небольшой обвал, и погрузившийся в землю по колено конторский замахал руками, в попытке удержать равновесие.

— Об этом узнают, уж я позабочусь. — сказал я, уже находясь чуть выше СИБовца. — И поверьте, вам такого провала в разведке и охране безопасности империи, и важнейших аристократических родов не простят. А теперь прошу прощения, раненых мы подготовили, нам пора. Дамы, господа — уходим в здание академии. Пора дать наши показания по этому делу командованию.

— Стойте! Я приказываю! — выкрикнул конторский, и если бы гвардейцы решили вмешаться, у меня не осталось бы выбора. Вот только он либо не догадался, либо наоборот прекрасно знал ограничения в собственных полномочиях. А мы, хоть и принесли присягу государству, во время инициации, на действительную службу не поступали. Ни в армию, ни в полицию. Это нам все предстояло по выпуску из училища.

Аристократы, оказавшиеся со мной в одной группе увидев живой пример, тоже решили приказу конторского не подчинятся, и вскоре я услышал, как мужчина что-то бубнит в телефон. Судя по его вытянувшемуся лицу, и обреченному взгляду, направленному на раненых, команду он получил вполне конкретную.

Препятствовать, или задерживать нас, не собирающихся покидать территорию академии, никто не имел права. Рангом не вышли. Но когда мы очутились в стенах академии, где восстановили подачу электроэнергии и наконец убрали тела, ситуация в корне поменялась, у этих ребят и чины и титулы явно позволяли почти все.