Граф Суворов. Том 4

Поставив перед собой тарелку с крупными красными ягодами, Ольга макала их в сметану, а затем собирала ее пухлыми губками. Делала она это так артистично и со вкусом, что даже Роман, прибежавший на ужин в последний момент, сглотнул слюну и что-то пробормотал.

— Да, ягоды зимой — это шикарно. — вздохнул я, и Ольга победно улыбнулась, прежде чем я продолжил. — Но бананы смотрелись бы лучше.

— Бананы? — не сразу поняв в чем дело пробормотала Ольга. А вот Мирослав с Романом меня явно поняли, заухмылявшись и тут же хряпнув еще по одной. Людмила же прикрыла глаза, чуть подвинулась к Ольге и прошептала ей несколько слов на ушко.

— Банан? Куда? — не веря проговорила девушка, и почти сразу получила несколько добавочных комментариев. Щеки княжны Меньшиковой вспыхнули, она резко отодвинула стул, и не попрощавшись удалилась.

— Хорош! — усмехнувшись заметил Мирослав. — Слова не мальчика, но мужа!

— Скорее малолетнего извращенца. — покачала головой Людмила. — Вы бы занялись его воспитанием, господа, а то ляпнет что-то подобное на людях, позора не оберемся. Пойдут о нас слухи как о… хотя, впрочем, о чем я, они и так ходят с самого основания рода. «Тупые солдафоны» и «псы царя», сколько я не прикладываю усилий, чтобы развеять эти предрассудки, ни меценатство, ни… пойду утешу девочку.

— Можете передать ей от меня нижайшие извинения, хотя ничего такого я не сказал, а все что она не верно истолковала, исключительно следствие ее испорченности. — проговорил я, чуть кивнув. — Хотя странно что ей пришлось что-то объяснять… мне казалось благородных девиц учат половому воспитанию.

— Возможно она прогуливала уроки. — пожав плечами сказал Роман, едва скрывая усмешку. — А может просто не поняла, о чем речь. Ты бы про огурцы ей сказал, ну или на худой конец — перец.

— Ага, острый красный перчик. И в самом деле — худой и мелкий. — хохотнул Мирослав. — Хотя, бананы они тоже разные бывают…

— Ох, мужчины. — вздохнула Людмила, поднимаясь. — Хорошего вечера, господа. Увидимся утром, дорогой, не налегай на водку.

— Да тут наляжешь. — помрачнел граф, к третьей стопке даже не притронувшись. А вот Роман, явно после тяжелого трудового дня, смахнул ее и тут же закинул в рот крохотный блинчик. Я не удержался и тоже съел пару блинов, они были просто восхитительны и таяли во рту.

— Говоришь девки лезут? — усмехнувшись спросил Мирослав, когда отпущенная служанка, поклонившись вышла из гостиной. — И какие, интересно узнать. Я про тех, что утверждают про свою благородную кровь.

— Вам ли не знать, ваше сиятельство. Уверен, после прошлых провалов служба безопасности отчитывается о каждом мало-мальски серьезном происшествии. А уж о девушках и вовсе докладывает с подробной характеристикой. — ответил я, совершенно не смущаясь вопроса.

— Куда они денутся, конечно, докладывают. Но времени все читать у меня нет, а выжимку каждый день… — отмахнулся Мирослав. — С Лисициной у тебя все серьезно? Думаешь ее всю жизнь за собой таскать?

— Ангелина… боюсь у нас куда больше, чем влюбленность, но она разумная. Понимает, что взять ее в жены я не смогу. — чуть поморщившись сказал я.

— Теперь можешь. Не первой, конечно. И даже не второй… — заметил Роман. — В этом государь нам, мужчинам, сильно подсобил.

— И много уже таких браков? — спросил я, с усмешкой. — Уверен — единицы особенно проштрафившихся, да какие-нибудь отщепенцы. Пока сам государь не покажет пример народу — многоженство будет признаком маргинала. Уж проще супругу в монастырь отправить, или даже в другое крыло дворца, запереть там на девять месяцев, а потом заявить, что она родила ребенка.

— Некоторые так и делали, даже подбирали любовниц с тем же оттенком глаз, кожи и волос. Но сам понимаешь, всегда есть нюанс. — усмехнулся Мирослав. — Старых родов, с хорошим резонансом, во всем мире по пальцам одной руки пересчитать можно. Когда действия армий зависят от того, как поведет себя верхушка, а владеющим приходится сражаться в первых рядах — риск очень велик.

— Ну, зато отсиживаться а штабе, наблюдая как чужие дети гибнут на фронте, у аристократов не выйдет. — усмехнулся я. — И полкам идти на смерть проще, понимая, что батька командир поляжет вместе с ними, а не за спинами.

— Да, стратегию войны это поменяло. — кивнул Роман, тяпнув еще одну.

— «Зато» говоришь? — пробормотал Мирослав. — Нет такого рода, который не терял бы детей, как в мелких, так и в больших конфликтах. Польза же и в самом деле есть, хотя я бы сказал — иная. Крупных боевых столкновений стало меньше. Когда убивают чужих детей, это всегда проще чем своих…

— Да, жаль только совсем конфликтов это не прекратило. — поморщился я. — Власть важнее чужих жизней?

— Сказал мальчик, не успевший окончить военное училище, а уже закопавший… сколько? Человек десять? Пятнадцать? И это, не считая покалеченных физически и морально, тех чьи судьбы благодаря тебе поломаны навсегда. — криво усмехнувшись проговорил Роман, вертя в руках хрустальную стопку. — Тот же Геннадий, чем он тебе мешал, что ты его в кому отправил?

— Вы не в курсе? Отчет не читали? — зло уточнил я.