Граф Суворов

Не то чтобы меня прельщала торговля запрещенкой на территории училища, скорее она может стать необходимостью, для получения дополнительных ресурсов. По крайней мере трав для медитаций и материалов для укрепления тела. Это, уже не говоря о приличной еде и снаряжении. И это второй большой вопрос.

Теоретически я могу получить все это через Василия, но получать что-то сверх расписания это лишний повод подставиться. Так же, как и занятия любой контрабандой или крышеванием нелегальных видов деятельности, что мгновенно снимает первый вопрос — одногруппники и однокурсники мне для того, чтобы не попадаться.

Самый простой вариант — использовать Леху, он парень продуманный, за меня держится скорее, как боевую силу, а не как лидера. Не самый худший вариант, учитывая обстоятельства. Но в то же время сделать его ответственным за все предприятия, которые нужны для быстрого роста я тоже не могу. Если поймают его, то и меня заодно.

А может я просто слишком узко мыслю? Пытаюсь что-то выгадать, подстроиться под чужую и противную мне систему, в то время как собирался сам ее разрушить? Нет, понятно, что обычный учащийся, да еще и сирота, ничего сделать с князьями Меньшиковыми не в состоянии. Ну так это если один. А если подойти совсем с другой стороны? Нет, организовывать революционный кружок — перебор, но…

— Это все по тому, что он сухой как тростинка и тощий. — услышал я переругивание студентов, и подняв голову понял, что остался одним из трех, кто еще держит планку. При этом мне стойка давалась совершенно естественно, чего не скажешь о двух других студентах.

Длинный жилистый парень, лет семнадцати, держался из последних сил. Не смотря на сентябрьский прохладный ветер с его лба ручьями тек пот и единственное что его удерживало от падения — природное упрямство. Хоть по трясущемуся телу и видно было что осталась всего пара секунд.

А вот второй — парень примерно моего роста и даже в плечах не сильно шире, не смотря на сосредоточенное лицо, держался вполне пристойно. Жаль я не засек время и вряд ли сумею сказать сколько мы так стоим. Впрочем, зачем гадать?

— Закончили упражнение. — спокойно произнес я, и без труда поднялся, чем вызвал сразу пятьдесят уважительных и завистливых взглядов. — Сколько делали?

— Пять минут. — ответил Шебутнов, уже сидящий рядом. — Я честно продержался три. Но…

— Все в порядке. Две минуты перерыв у всех. — скомандовал я, демонстративно разминая суставы. — Леха, сажи, почему ты попал в нашу группу?

— В смысле? — не сразу понял Шебутнов. — Распределили, вот и попал.

— Боев сколько выиграл? — прямо спросил я.

— Два. — нехотя ответил мой «зам». — На третий меня поставили против вон того бугая. На десять кило тяжелее.

— Эй, парень, да к тебе обращаюсь. Сколько выигранных боев? — спросил я у валяющегося на скамейке крепыша, на которого показал Шебутнов. Тот, не поднимаясь показал два пальца. — О как. Хорошо, а письменные, по твоим ощущениям как?

— Да там без вариантов. — горько произнес Леха. — На сто из ста должен был написать, темы известные и знаю я их хорошо. Хочешь — могу прямо сейчас на все три вопроса хоть лекции прочитать.

— Ага, выходит тебя специально завалили на боевке. — кивнул я. Оставался один вопрос — чтобы что? Зачем кому-то валить изначально перспективного студента? В мозгах Шебутнова я особенно не сомневался, а значит дело тут совсем в другом, и скорее всего это систематический отбор. — Внимание! Поднимите руки кто выиграл три боя?!

Ни одного, что немного странно, учитывая семьдесят пять присутствующих.

— Хорошо. А теперь те, кто проиграл все три боя? — я внимательно посмотрел на учеников, но снова не увидел ни одной ладони. И вот это было уже удивительно. Ладно не выиграть, но не проиграть? — Хорошо, допустим. Кто выиграл хотя бы в одном бою? Кто выиграл в двух?

— Как это возможно? — ошарашенно пробормотал Леха, и я был с ним совершенно согласен. Ладно бы половина — нет, большая часть утверждала, что они выиграли два боя из трех. Нет, понятно, что это как с размером члена, если спрашивать — то у всех по двадцать сантиметров, а вот если замерять…

— Так, все подняли руки. Да, все! — приказал я, показывая пример. — Опустили руки дети потомственных дворян. Ага, теперь у кого родители имели личное дворянство. Обер-офицеры и поместные чиновники?

— Слушай старшой, нам долго с поднятыми руками стоять? — недовольно спросил один из качков.

— Ладно, опустили. — махнул я, и лес рук тут же рухнул вниз. Фигово, мои первые выводы, кажется, оказались самыми верными. В группы ТУФ попадали кто угодно, но не дворянские дети. Похоже даже сирот, потерявших родителей на фронте распределили в другие группы.

— Так. Сейчас послушайте меня. Можете не отвечать и не поднимать руки. Просто обмозгуйте эту тему. Кто из вас знает кем были ваши родители. Спасибо, но я говорил, что можно не поднимать. — поблагодарил я порядка десятка человек все же вскинувших ладони. — Все вы дети крестьян? Дети преступников есть?