Граф Сен-Жермен

Я думал, что нахожусь в пещере Аладдина и вижу сокровища волшебной лампы. Среди них был и опал немыслимой величины, и прозрачный белый сапфир величиной с куриное яйцо, который своим сверканием затмевал все остальные камни, предложенные для сравнения. Осмелюсь сказать, что я неплохо понимаю в камнях, и могу утверждать, что немного понимаю в драгоценных камнях, и могу утверждать, что даже самый опытный глаз не мог обнаружить ни малейшего основания, чтобы усомниться в них. Их было очень легко проверить, так как они не были оправлены.

Я оставался там до полуночи, а когда уходил, то уже был его верным слугой. После этого я неотступно следовал за ним шесть месяцев с нижайшим усердием.

Хотя и не все басни и анекдоты по поводу возраста Сен-Жермена заслуживают внимания серьезных людей, однако является правдой и то, что коллекция, которую я собрал из свидетельств заслуживающих доверия людей, которые подтвердили долгую продолжительность и почти невероятную сохранность его личности, имеет в себе нечто непостижимое. Я слышал, как Рамо, а также пожилая родственница французского посла в Венеции утверждали, что познакомились с Сен-Жерменом там в 1710 году, и он выглядел на пятьдесят лет, а господин Морен, который с того времени был моим секретарем в посольстве и за правдивость которого я могу поручиться, сказал мне, что встречался в Сен-Жерменом в Голландии в 1735 году и был чрезвычайно удивлен, найдя его сейчас не более старым, чем тогда…

Он обладал химическими секретами для изготовления красок для живописи, для крашения тканей и подобного, в частности, редкой красоты краски под золото; возможно, он изготовлял сам камни, о которых я говорил, чья подлинность может быть опровергнута при огранке. Но я никогда не слышал от него ничего об универсальной медицине.

Он следовал очень строгой диете, никогда не пил за едой, очищал свой организм настоем сенны, который приготовлял сам, и это было все, что он мог порекомендовать тем, кто спрашивал, что им нужно было делать для продления жизни».[95]

Свои впечатления от общения с графом барон, который с гордостью полагал себя самого тонким знатоком людской психологии, выразил следующим образом:

«Граф знал, как возбудить любопытство людей, и учитывая бесконечные нюансы душевного состояния, степень образованности тех, кто его слушал, он умело манипулировал их воображением.

Например, иногда, рассказывая о Франциске I или Генрихе IV, Сен-Жермен мог сделать рассеянный вид и, как бы забывшись, заявить: «Король повернулся ко мне и сказал…», но тут же, как будто опомнившись, быстро исправлялся, заменяя «ко мне» на «король сказал герцогу…» Потом он объяснил мне причину такого поведения: «Глупые парижане верят в то, что мне пятьсот лет — я не спешу разуверить их в этом, ведь им очень нравится так думать. Однако, — уточнил граф, — мне действительно значительно больше лет, чем кажется».

Еще господин Гляйхен утверждал, что по-французски граф Сен-Жермен говорил с «пьемонтским акцентом»[96]. Все знавшие графа в Париже согласны, что он знал английский, итальянский и испанский языки, кроме этого, если верить Гляйхену,[97] португальский и немецкий. В подтверждение этого приводят еще одно свидетельство:

«Сен-Жермен среднего роста и изысканных манер. Черты его смуглого лица правильны. У него черные волосы и энергичное одухотворенное лицо. Его осанка величественна. Граф одевается просто, но со вкусом. Роскошь проявляется только в большом количестве бриллиантов, входящих в его туалет. Они надеты на каждый палец, украшают табакерку и часы. Однажды он появился при дворе в туфлях, пряжки которых были сплошь покрыты алмазами. Господин Гонто, специалист по драгоценным камням, оценил их в 200 тысяч франков.

Следует заметить, что граф говорит по-французски, по-английски, по-немецки, по-итальянски, по-испански и по-португальски настолько превосходно, что, когда он разговаривает с жителями перечисленных стран, они не могут уловить и малейшего иностранного акцента. Знатоки классических и восточных языков подтверждают обширные познания графа Сен-Жермена. Первые признают его более, нежели чем они сами, способным к языкам Гомера и Вергилия. Со вторыми он говорит на санскрите, китайском и арабском, демонстрируя столь глубокие познания, что те убеждаются в том, что граф весьма длительное время провел в Азии, тогда как преподавание восточных языков в колледжах Людовика Великого и Монтеня поставлено из рук вон плохо.

Граф Сен-Жермен музицировал на рояле без нот не только романсы, но и сложнейшие концерты, предназначенные для исполнения оркестром, состоящим из большого количества инструментов. Рамо был поражен игрой этого «дилетанта», особенно впечатляли его импровизации.