Граф салюки

Сергей Иванович сгоряча выскочил, прыгнул в коляску, велел: «Гони!», – проехал пару улиц, а потом велел остановить коляску и сидел задумавшись. Ну вот, нашел. Что дальше? По-прежнему ли он хочет жениться на ней или уж все перегорело? Так, может, пусть живет своей жизнью? У нее такие защитники… Кто же этот малый – для сына хозяйки староват, для мужа молод, уж не Варин ли ухажер? Как он кинулся на ее защиту! Неужели успела так быстро завести другого? А он-то до сих пор лишь о ней думал, видеть никого не хотел. За это время ни с одной женщиной не завязал тесных отношений, и пока не тянуло. Даже Любаху больше не хотел в постель брать.

Нет, вспомнил, этот молодец придержал хозяйку за руку, когда она встала рядом с ним, и не отпускал долго. Граф почувствовал облегчение, ну хоть этот камень не добавился к его ноше. Ему стало смешно: сидит тут, раздумывает, жениться или нет, нужна ли она ему, а самого в пот бросило, лишь только подумал, что у нее есть другой. Нет, не может того быть, хотя бы потому, что сам внушил ей неприязнь к мужчинам. Сколько раз он убеждал себя за эти месяцы, пока искал Варю, что она ему не пара. Происхождение – хуже некуда, о приданом даже говорить смешно. И зачем ему нужна жена, которая знает его с самой невыгодной, отвратительной стороны, девушка, которую он так сильно обидел, что она никогда не сможет простить его до конца. Такая, если и согласится на его предложение, то только от безысходности. Он справедливо полагал, что Варя не меркантильна, но все имеет свои границы. Снова добиваться ее любви? Теперь это будет наверняка сложнее. А он в любой момент может сделать отличную партию, найдет себе молодую, красивую, богатую невесту, которая будет боготворить его.

Так рассуждал граф, сидя в коляске. Выходило – ему лучше уехать и никогда сюда не возвращаться. Вместо этого понял – он жить не может без этой маленькой крестьянки, мечтает упасть к ее ногам вместе со своими деньгами и титулом. Все прекрасно понимает, но ничего не может поделать с собой. Только она и нужна ему. Как господь, верно, смеялся над маленьким самовлюбленным человеком, именующим себя венцом творения, когда вместе с разумом дал ему любовь. Стоит только влюбиться и «царь природы» теряет свой разум, готовый совершать любые безумства. Так, что же он тогда уехал? Гордый какой, с ним не захотели говорить! Чего он ждал? Что она бросится ему на шею, после того что он с нею сделал? Сидит тут, размышляет о лукавстве Бога, а вдруг она тем временем опять сбежит? Обреченно вздохнув, Воронцов велел вознице поворачивать лошадь и ехать назад, на ту же улицу.

Он воротился. Ставни магазина уже были закрыты, но дверь еще не заперта. Граф вошел. Магазин был почти пуст. Он не заметил, кто именно был в салоне прежде, но сейчас лишь молодой человек и хозяйка сидели в креслах и разговаривали.

– Прошу прощения, давеча я погорячился. Позвольте теперь представиться: граф Воронцов. Извините мою настойчивость, но мне в самом деле необходимо переговорить с Варей. Хотя бы в вашем присутствии, раз вы принимаете такое горячее участие в ней.

– Астахов, – поклонился Алексей. – А это хозяйка салона Елена Павловна.

– Я передам Варе. Если она согласится, мы спустимся, – Элен вышла.

Граф и Алексей молча ждали. В сопровождении Элен вошла Варя. Глаза ее теперь были красны, видно, она плакала. Граф покосился на Алексея. Тот сейчас же вместе с Элен отошел к дальнему окну. Воронцов помялся, так трудно было начинать разговор. Сергей Иванович смотрел на Вареньку не отрываясь и не мог наглядеться. Как же он был без нее эти полгода? Да разве он жил? Как защемило у него в груди, при виде опущенных ресниц, бледных щек, всего ее грустного вида. Он думал, что после всего им сделанного не осмелится на нее и взглянуть. А вышло наоборот. Варя то краснела, то бледнела и не могла глаз поднять на него, он же не отрывался от ее лица.

Граф хотел было взять ее за руку и потянулся к ней, но Варя проворно убрала руки за спину. По закону, она была его собственностью, но он не смел даже коснуться ее. «Это я в твоей власти, – думал он. – Как только заставить тебя поверить в это и простить меня?»

– Варя, я не хочу тебя неволить. Я выправлю твои бумаги и привезу тебе. Ты будешь свободна. Я столько искал тебя, этот город я прошел пешком вдоль и поперек, заходил во все лавки и вообще во все места, куда могла бы устроиться молодая девушка. Я уж думал, ты работаешь у кого-нибудь учительницей, тогда я не смог бы найти тебя – в каждый дом не заглянешь, – она не отвечала. – Об одном только прошу – не уезжай больше никуда. Дай мне возможность хоть иногда видеть тебя. Посмотри на меня, ты же видишь, я не лгу, – Варя на секунду подняла глаза. – Я имею право забрать тебя хоть сейчас, но я никогда так не сделаю. Если ты не захочешь вернуться ко мне, я не буду тебя неволить, просто буду знать, что сам испортил свою жизнь. Я мечтаю, что ты простишь меня и вернешься, – он заглядывал ей в глаза, но Варя отворачивалась. – Ну дай мне хоть немного времени, может быть, ты поверишь мне… Обещай не уезжать, прошу тебя. Тогда на меня просто затмение какое-то нашло. Сам я никогда не прощу себе этого, а если ты все же сможешь простить меня, то мы сразу обвенчаемся.

Она стояла такая грустная, такая милая, ему так хотелось приласкать, обнять ее. Хорошо, что здесь были хозяйка и этот господин, иначе он точно б не сдержался и обнял свою Вареньку. Как он мечтал о ней, как долго искал, а теперь не смел коснуться ее руки. Ему хотелось сказать: «Если ты не сможешь вновь полюбить меня – значит, это кара господа Бога. Я столько молил его, чтобы дал мне возможность хоть увидеть тебя, и вот мое желание исполнено – ты передо мной, но как же мне убедить, что я больше никогда не обижу тебя, что я хочу твоего счастья? Я жить не могу, не видя тебя. Я не помню, что делал, кого видел, с кем говорил. Без тебя жизнь стала серой. Солнце для меня не светит».

Он хотел так сказать, но не мог – это было так высокопарно.

– А щербатого, с ножом, больше не пришлете?

– Какого щербатого?

– Да мужика, который порезал меня… Он сказал, что это вы приказали убить меня.

– Бог с тобой, ты что говоришь? Я никому не приказывал этого.