Граф Платон Зубов

Молодой человек вскипел. Поставил обязанности дружбы выше любовных обязательств и готов был отказаться от брака с любимой. Родители продолжали настаивать на своем. Невеста помещика была в полном отчаянии, пока сестры не нашли хитроумнейшего выхода. Девицы, заметьте, — не молодые люди.

Было решено, что Львов тайно обвенчается со своей избранницей до брака своего друга Капниста, но как! Капнист, на правах жениха, заехал взять на бал свою невесту и ее сестру Машеньку — такое допускается самыми строгими правилами. Но до бала молодежь заехала в храм, где их ждал Львов. Машенька и Львов обвенчались и — вам трудно будет поверить! — разъехались. Он на свою служебную квартиру, у своего начальника некоего Безбородко, Машенька — к родителям. Совершенное таинство брака осталось их тайной.

— Но какой в таком случае был во всем смысл? Как мог согласиться на что-либо подобное влюбленный молодой человек? У меня это не укладывается в голове!

— Полноте, граф, вы слишком романтизируете женщин. Они гораздо более разумны и расчетливы, чем их пылкие возлюбленные. Посудите сами. У господина Львова не было ни дома, ни положения. Брак без родительского благословения мог бы испортить его карьеру, в которой влюбленная Машенька более других заинтересована. Теперь же она уверена: ее супруг привязан к ней навечно, а она подождет лучших времен, не выдавая себя.

— Родители об этом не догадываются, а вы, ваше величество…

— Вы хотите сказать, каким образом я знаю больше близких людей? Ничего удивительного, граф, это Россия. Здесь каждый ищет возможности сначала выслужиться, быть угодным власть имущим, а уж потом разбираться в личных делах. Такая занимательная история могла развлечь императрицу, поэтому я о ней узнала в день венчания Львовых. И еще. Со времен Великого Петра священники обязаны доносить в соответствующий отдел Синода о каждом чем-либо необычном событии. Не думаю, чтобы кто-то из священнослужителей пренебрег своей первейшей относительно государства обязанностью — это стоило бы ему сана.

— Ваше величество, у вас удивительный дар рассказчика. И вам непременно следовало бы не пренебрегать литературными опусами.

— Я не беру пера, граф. В свободные минуты, по настроению, иногда пописываю пьески для нашего Эрмитажного театра, рассказы.

— Они должны быть великолепны, не сомневаюсь.

— Так говорят. Хотя доля комплиментов монархине в этих похвалах несомненно присутствует. Все равно авторское самолюбие бывает польщено. У вас еще будет время, граф, с ними познакомиться, а пока я хотела поговорить с вами о своем будущем путешествии в Таврическую губернию. Думаю, представителю нашего брата, французского короля, следовало бы ознакомиться с расширением наших владений.

— Как прикажете, ваше величество.

— Кроме вас, я приглашаю также послов Англии и Австрии. Пусть это не будет для вас неожиданностью. А что касается разговоров, которые, без сомнения, уже коснулись вашего слуха, об инспекционном характере поездки в связи с якобы грандиозными растратами князя Потемкина, прошу не верить им. Подумайте сами, нужны ли для внутренней инспекции иностранные послы. Выносить сор из избы, как гласит народная пословица, никто при посторонних не станет. Князь Потемкин неизменно пользовался и пользуется неограниченным моим доверием. Я бы хотела иметь как можно больше таких преданных подданных. И вообще ваша дружба с ним меня искренне радует, поверьте.

В. В. Капнист — А. А. Капнист. 10 сентября 1786. Чернигов.

Начинают, однако, сомневаться, приедет ли она. Августа 5 числа скончался король Прусский. На престол взошел его племянник, столь холодно принятый в Петербурге. Полагают, что он не станет сидеть сложа руки. За короткий срок два курьера проследовали из Константинополя в Петербург. Франция, сказывают, придерживается той же политики, коей результаты не замедлят обнаружиться. Может быть, все сии обстоятельства воспрепятствуют ее величеству предпринять столь длительное путешествие, тем более, что командующий флотилией галер, приготовленных в Киеве для поездки ее величества по Днепру, совершил рейс и обнаружил много препятствий; главное, почти везде, где в прошлом году были песчаные мели, река теперь глубока, а там, где было глубоко, сейчас обмелело так, что наступающей весной путешествие ее величества оказывается небезопасным. Из-за всех этих затруднений императрица, быть может, не предпримет сего путешествия, и я молю Бога, чтобы так оно и было. У меня было бы забот, и я скорее имел удовольствие тебя снова увидеть…

Петербург. Французское посольство. Граф де Сегюр и его секретарь.

— Высокочтимый граф! Извините мне мою назойливость — она целиком исходит из моих обязанностей личного секретаря королевского посланника. Но завтра очередная почта, а мне нечего ей передать.

— Ты хочешь сказать, Дюран, де Сегюр в который раз пренебрегает своими обязанностями.

— Как можно, ваше сиятельство!