Граф Остерман

Владеть короной имели право две дочери единокровного брата Петра Великого Ивана (Иоанна) V Алексеевича: вдова герцога Курляндского Анна Иоанновна и ее старшая сестра Екатерина, супруга герцога Мекленбургского. В голштинской столице Киле находился еще один наследник — 2-летний кузен умершего царя и внук Петра I Карл Петр Ульрих, сын старшей дочери Петра Великого и Екатерины I (будущий Петр III). Его мать Анна Петровна, герцогиня Голштинская, умерла после родов в 1728 г. Ее младшая сестра Елизавета Петровна также располагала правом водрузить на свою голову императорскую корону, о чем напомнил вице-президент Синода Феофан Прокопович. Из названных претендентов в России на тот момент проживали не только Елизавета Петровна, но и первая супруга Петра Великого Евдокия (урожденная Лопухина) и Екатерина Мекленбургская с 12-летней дочкой, принцессой Елизаветой Катариной Кристиной (будущей правительницей России (1740–1741) Анной Леопольдовной).

Неизвестный художник (И.П. Людден?) Портрет Екатерины Алексеевны Долгорукой. 1729. Холст, масло. Из собрания Ф.М. Плюшкина. Псковский музей

Испанский посланник де Лириа 19 (28) января 1730 г. доносил о существовании четырех «партий», каждая из которых располагала кандидатами на трон, первая — принцессы Елизаветы, дочери Петра I; вторая — царицы, бабки настоящего царя; третья — невесты, княжны Долгорукой; четвертая — сына герцога Голштинского.

По справедливому мнению, «партия» герцога имела предпочтительные права на трон, но ее сторонники были немногочисленны. «У принцессы Елисаветы сторонников несколько больше, но и они также не сильны». Самую сильную «партию» составляли, по мнению де Лириа, сторонники царицы бабки и невесты. Эта оценка ситуации испанским посланником, как подтвердили последующие события, оказалась ошибочной.

В пять утра 19 (30) января 1730 г. в Кремле собрался Верховный тайный совет, на который был приглашен генералитет. На заседании обсуждался вопрос о преемнике покойного императора. Бразды правления в Верховном тайном совете взял в свои руки до этого державшийся в тени старейший его член князь Дмитрий Михайлович Голицын.

Среди членов Верховного тайного совета Голицын отличался не только возрастом, но и образованностью. По свидетельству К. Рондо, «он был человеком необыкновенных природных дарований, развитых работой и опытом. Это человек духа деятельного, глубоко предусмотрительный, разума основательного, превосходящего всех знанием русских законов и мужественным красноречием; он обладает характером живым, предприимчивым, исполнен честолюбием и хитрости, замечательно умерен в привычках, но высокомерен, жесток и неумолим». К недостаткам натуры Дмитрия Михайловича, отмеченных К. Рондо, следует отнести его спесь, формулированную английским дипломатом более мягким понятием: «высокомерен».

Петр Великий, как известно, умел ценить таланты, но по каким-то причинам Д. М. Голицын не пользовался у него полным доверием, и он держал его в удалении от себя, назначив на должность киевского губернатора, которую он исполнял в течение десятилетия. Быть может, настороженное отношение Петра I к Голицыну объяснялось тем, что царю было известно осуждение его поведения спесивым сановником. Голицын, несомненно, втайне осуждал и то, что Петр окружил себя не представителями знатных родов, а выскочками из «подлородных» типа А. Д. Меншикова или из ничем не примечательных дворянских фамилий типа Ф. М. Апраксина. Не мог приветствовать Дмитрий Михайлович и выбор царем себе супруги — вместо красавицы из боярской фамилии Петр женился на безвестной «чухонке» Марте, при крещении названной Екатериной Алексеевной.

И все же Петр, ощущая острый недостаток в кадрах при проведении реформы центральных органов власти, вынужден был вызвать Д. М. Голицына из Киева в Петербург и назначить опытного администратора президентом Камер-коллегии. Правда, Камер-коллегия не принадлежала к числу первейших (Иностранных дел, Военной и Адмиралтейской), но, поскольку ведала налогами государства, после первейших являлась самой важной.

При Екатерине I Дмитрий Михайлович совершил еще один шаг в своей карьере: при учреждении Верховного тайного совета в 1726 г. он был назначен его членом.

Со смертью Петра II князь Голицын посчитал, что наступил его звездный час, когда он наконец сможет осуществить свои честолюбивые притязания аристократа. Именно ему принадлежала решающая роль в определении кандидата на осиротевший трон.

Пользуясь различными источниками, я попытаюсь сконструировать речь Д. М. Голицына на заседании Верховного тайного совета. «Мужеская отрасль императорского дома пресеклась, — начал Дмитрий Михайлович, — и с нею пресеклось прямое потомство Петра I. Нечего думать о его дочерях, рожденных до брака с Екатериной; завещание Екатерины I не может иметь для нас никакого значения.