Граф Орлов, техасский рейнджер

Он поднялся на самый высокий холм, чтобы оглядеться, — и увидел цепочку всадников. Сердце его забилось чаще, однако скоро он разглядел, что это не те, кто ему нужен. Впрочем, и из этой встречи можно было извлечь пользу.

Патруль рейнджеров под командой капитана Джонса объезжал бандитские тропы, которыми изобиловал этот приграничный район. Шон Прайс хорошо знал Джонса. Он помнил его еще с тех пор, когда они вместе служили в Сан-Антонио. Джонс за год прошел путь от рядового до сержанта, а потом перевелся в Мидленд, потому что хотел быть поближе к границе. Здесь у него не было ни одного дня без стрельбы и погонь, и здесь в рейнджеры записывались такие парни, которые не рискнули бы приблизиться к полицейскому участку где-нибудь в Хьюстоне или Далласе. Джонс стал самым молодым командиром роты во всем Техасе. Самым молодым и самым отчаянным.

— Прайс! — закричал он издалека. — Ты заблудился спьяну? Или решил перевестись ко мне?

— Нет. Просто решил навестить старого знакомого.

— Рад тебя видеть.

— Я тоже рад. Но приехал не к тебе.

Капитан Джонс оглядел его кобылу, и улыбка погасла на его лице.

— А где Ангел?

— Лежит где-то за холмами, — неохотно ответил Прайс.

— Значит, это ты вчера воевал тут? Слышно было даже у реки.

— Повоевал. Да не слишком удачно.

Рейнджеры окружили его, и Шон заметил среди них пару знакомых физиономий.

— Привет, Апач! Ты еще живой, Медвежонок?

— Жалко Ангела, — сказал метис по прозвищу Апач. — Он был умнее многих людей.

А верзила Медвежонок молча хлопнул его по плечу так, что Шон едва удержался в седле.

— Так за кем ты гоняешься? — спросил Джонс.

— За Джерико.

— Он покинул ваше сонное царство? Что натворил старый шакал?

— Остановил дилижанс, всех перебил. В общем, как всегда. Но сейчас я сел ему на хвост.

— Он же всегда отсиживался в Оклахоме, не так ли?

— Да. Но в этот раз подался сюда.

— За границу рвется, — прогудел Медвежонок.

— В Оклахоме, видать, его прижали. Там сейчас крутые ребята в маршалах. Один Гек Даррет чего стоит.

— А здесь что? — ревниво обернулся Джонс. — Здесь нечего опасаться?

— Здесь он знает все тропки, — сказал Апач. — Он же из местных. Его семья жила в Агуа Кальенте, пока ее не вырезали мескальерос[4].

— Да уж, нашел, где родиться, — усмехнулся Джонс. — Чему тут удивляться? Кем еще мог стать человек, родившийся в Кальенте? Только головорезом.

— Сколько у тебя народу? — спросил Шон.

— Две группы по семь человек патрулируют границу и выходы из каньона. Моя — третья.

— Где точка сбора?

— Старая почта.

— Это хорошо, — сказал Прайс. — Если Джерико пойдет не в Мексику, а на восток, он может наткнуться на кого-нибудь из твоих ребят.

— Не сомневайся, мы его не пропустим.

— У него около дюжины всадников.

— А ты, как всегда, один.

— Как всегда.

— Что ж, если встречу Джерико, приберегу его для тебя, — сказал капитан Джонс. — За остальных не ручаюсь, но его ты получишь живым.

— Лучше вали его сразу, — сказал Шон Прайс. — Как всегда.

* * *

Капитан Орлов возвращался в город, ругая себя за то, что зря гонял лошадь. Аппалуза выдержала тяжелый переход по пустыне, перенесла долгие блуждания по развалинам, но бешеная скачка под огнем бандитов далась ей тяжелее всего. Кобыла до сих пор хрипела и замедляла шаг, все норовя остановиться. Ей был нужен отдых.

Орлов посмотрел на часы, затем на солнце, будто не доверял механическим стрелкам. «Чего ради я мчусь, как угорелый? Можно отдохнуть, — рассудил он. — Сегодня уже ничего не случится. Пока Джерико доберется до города, наступит вечер. Ему надо еще раз все осмотреть, разместить людей, да и просто придти в себя после стычки. Нет, сегодня ничего не случится. Прайс был по-своему прав. Я вполне мог бы отправиться за подмогой. Но…»

Он не мог в этом признаться даже самому себе. Подчиняться приказам рейнджера не позволяла гордость.

В город он вернулся, когда уже стемнело. Спал, как убитый. Но проснулся с рассветом, и тут же принялся готовиться к бою. Надел чистое белье. Тщательно побрился. Разложил оружие и устроился у окна. Так прошел день.

Заскрипела дверь. Как всегда, без стука, вошла горничная с подносом. Как всегда, как бы не замечая разложенных на столе револьверов, она поставила между ними тарелку с дымящейся горкой шоколадного цвета. В номере запахло тушеным мясом и фасолью.

— Спасибо, сегодня я пообедаю позже, — сказал капитан, стоя у окна. — Унесите. Я спущусь в бар.

Горничная вернула тарелку на поднос и с видимым облегчением покинула номер.

«Зря я отказался», подумал капитан. «Ничего не изменилось бы оттого, что я поем. Довольно глупо стоять у окна и озирать пустую площадь».

Он ругал себя и высмеивал, но продолжал стоять у окна и смотреть на пустую площадь, отвлекаясь только для того, чтобы выбить трубку и снова набить ее табаком.