Граф Орлов, техасский рейнджер

Орлов не торопился проглотить содержимое своего «мутного» стаканчика, потому что знал — вторую порцию ему не нальют, и надо растягивать эти жалкие капли, пока старый Фогель в своих воспоминаниях не дойдет хотя бы до Промонтори, штат Юта, где были состыкованы встречные ветки Трансконтинентальной магистрали. Капитан владел нелегким искусством выслушивать — по крайней мере, он всегда давал выговориться любому собеседнику, прежде чем приступить к делу.

Однако старик вдруг отвлекся от истории и принялся учить его обращению с динамитом. Это было универсальное средство для выполнения земляных работ.

— Если бы динамит изобрели немного раньше, мы бы проложили дорогу сами, без китайцев, и в десять раз быстрее, — заявил Фогель, ласково поглаживая лежащий на ладони промасленный цилиндр.

Этими цилиндрами можно было сравнять холмы — чем, собственно, и занимался отряд Фогеля в этой пустыне. В холмах сверлили дырки, закладывали туда динамит, поджигали пороховой шнур и прятались в укрытие. После взрыва в работу вступали лопаты и тачки, и скрип их колес разносился по прерии.

Правда, сейчас слишком много тачек стояли без дела. Народ разбегался из отряда, и Фогель не осуждал дезертиров. Уже второй месяц люди не видели живых денег. Раньше платили хорошо, каждую субботу из города привозили сундук с деньгами. Потом начались перебои, и с рабочими стали расплачиваться векселями. С одной стороны, это было вроде даже выгоднее, потому что на векселя товары продавали со скидкой. А с другой стороны, векселя принимали только в двух лавках и только в одном салуне, так что особо и не потратишься.

Фогель усматривал тут сговор банкиров и торговцев, и надеялся только на то, что трудовой народ рано или поздно сметет с лица земли эту накипь. А пока с лица земли медленно, но верно устранялись неровности рельефа. За деньги или за бумажки, но взрывники делали свое дело. Следом за взрывниками по плоскому пространству пойдут насыпщики, трамбовщики, укладчики, — и столбы взметнувшейся пыли на горизонте будут подсказывать им направление, если их компасы и буссоли заржавеют. А чтобы инструмент не ржавел, его надо — что? — правильно, промывать! И Фогель в очередной раз промыл свою глотку.

— Так вот, камрад, динамита бояться не надо, он тебе ничего плохого не сделает. Ты только дай ему работу, не позволяй сгореть впустую. Оставишь его лежать на земле — он только траву пригнет. А зароешь — вот тогда от взрыва польза будет. Все хорошее надо сначала зарыть в землю, чтобы получить плоды. Тебе какие плоды нужны?

— Площадку под дом ровняю.

— Под дом? Сколько тебе нужно? Десятка два?

— Хватит и дюжины, с запалами и шнуром, — сказал Орлов и быстро добавил: — И лошадь под седлом.

— Лошадь? Лошадь…. Будет тебе лошадь, — внезапно помрачнел Фогель. — У нас вчера охранник помер, вот его гнедую и возьмешь, никто не заметит.

— А что случилось?

— Сам виноват. Утром забыл сапог вытряхнуть, сунул ногу, а там скорпион. Маленький такой, желтый…

— Дюранго?

— Да, мексиканцы их так называют, хотя по мне все скорпионы одинаковы, что дюранго, что не дюранго. Одна зараза. Тридцать лет парню было. Не пил, не курил, вот и не справился с ядом. Меня вот никакая дрянь не кусает. Наверно, боится, что отравится.

— Я заплачу за лошадь, — сказал Орлов.

— Кому? Хозяину? — Старик махнул рукой. — Если и спросят, спишем на апачей.

— Сколько я должен за динамит?

— За какой динамит? За одну несчастную упаковку? Ты, камрад, совсем, я гляжу, окосел, — покачал головой Фогель. — Ну, пора закрывать бутылочку покрепче, пока тебя вконец не развезло.

Старик вдруг хлопнул себя по лбу и выскочил из палатки. Скоро послышались частые удары колокола. Выглянув наружу, Орлов увидел, как рабочие выходят из-под навеса, складывая свои миски в деревянное корыто. Обеденный перерыв кончился, об этом возвещал Фогель, дергая за веревку колокола. Рабочие, поправляя шляпы и натягивая рукавицы, нестройной цепочкой поднимались на холм вдоль протянутой веревки с красными флажками.

Когда капитан Орлов покидал лагерь взрывников, ведя в поводу чужого коня, солнце уже начинало клониться к западу, и тени кактусов становились все длиннее. Ему хотелось бы достичь крепости засветло, но он не торопил лошадей. В пустыне нельзя торопиться. Скачущий конь поднимает пыль, два коня поднимут вдвое больше пыли, и ее будет видно издалека, особенно здесь, в белых песках. Этот тончайший гипсовый песок взвивается к небу при малейшем движении. Столбы поднятой пыли издалека видны на фоне темно-коричневых гор, которые вертикальными мрачными стенами окружают холмистую равнину.