Граф Орлофф

В этот момент в харчевне объявилась рота конных жандармов, обеденный зал оказался настолько ими переполнен, что мне бежать было попросту некуда. «Портовая шлюха» приподнялась на лавке, наклонилась ко мне и зашептала мне ухо:

— Молодой человек, верни мне тубус с секретным чертежом, тебя ж сейчас арестуют за связь с нами! Завтра лягушатники тебя четвертуют, поэтому тубус тебе будет не нужен, а нам он снова пригодится. Мы его еще кому-нибудь продадим и нам снова будет выгода!

Я поднял глаза на эту шлюху, на простом русском языке послал ее, куда подальше!

2

В Париж наша кавалькада проезжала через ворота Сен-Дени. но была тут остановлена гвардейцами короля, которые потребовали у нас подорожную и оплату пошлины за ввоз купеческих товаров в город. Когда они заглянули в карете к Яне и увидели ее гордо восседающей на куче женских платьев, то сразу же принялись их пересчитывать. К тому же гвардейцы оказались совершенно слабы во французской математике, три раза кряду они начинали счет, а до конца досчитать так и не могли, останавливались на третьем десятке. Но это позволило командиру гвардейцев, вшивому и грязному лейтенанту, во весь голос заявить о том, что мы купцы и везем в Париж товары на продажу. А это в свою очередь означает, тут этот гвардейский лейтенант сделал движение пальцами, которое со временем завоюет весь наш мир.

С пошлиной за товары мы быстро разобрались, а вот с подорожной у нас ничего не получалось. Во-первых, никто, даже гвардейцы этой подорожной в глаза не видели! Этот дурак гвардейский лейтенант, заступая на дежурство у ворот Сен-Дени, в каком-то уставе прочитал о существовании такого королевского документа. Мы, то есть моя группа, оказались первыми с которых лейтенант потребовал данный документ. Причем, он проявил принципиальность и не шел на денежные уступки. Яна все это время злобно нашептывала мне на ухо о том, что я, мол, мало даю этому простому лягушатнику, но, когда услышала последнюю сумму, то едва не лишилась сознания. Поместье ее отца в Польше в два раза меньше стоило! А этот лейтенант так и не шел нам на уступки, я начал подумывать о принятии более решительных мер, не послать мне на штурм Парижа кавалеристов Епифаненко, но вовремя одумался.

Тогда я посмотрел в глаза этому идиоту и сказал, что готов уступить ему весь наш товар! Мне очень хотелось к этим словам добавить окончание: «с хозяйкой в придачу», но вместо этих слов я едва успел произнести:

— Не беспокойся, дорогая, весь следующий день проведешь на парижских улицах, на корню скупая все встретившиеся французские модные платья!

Но, видимо, не успел полностью высказать свою мысль, сначала мою правую щеку хлестко коснулась левая рука Яны. У меня в голове проолскользнула мысль о том, что я не знал, что моя полячка, — левша, а затем я произнес ту сакраментальную фразу. Второго удара по другой щеке не последовало, пани приняла эти мои слова к своему сведению.

Эта экзекуция произвела должное впечатление на гвардейского лейтенанта и его солдат. Они вдруг построились в две шеренги и первой в Париж пропустили гордую полячку Яну, я же проскакал ворота Сен-Дени одним из самых последних. На меня французские гвардейцы смотрели с явным презрением и отвращением, моя спина горела и чесалась от всех этих взглядов. Поэтому я решил, как только появлюсь дома, то тут же отправлюсь мыться в свою ванную комнату.

Наше внезапное появление в родном парижском особняке вызвало настоящий фурор и радость, моя прислуга вышла в сквер перед домом, чтобы обнять и нас приветствовать. Чем немедленно воспользовался Бунга-Бунга, возвращаясь к своим прямым обязанностям главного мажордома. От моего имени он принялся распоряжаться и раздавать приказы и поручения направо и налево. Прислуга, видимо, соскучилась по своему начальству и с явным удовольствием принялась за исполнение его поручений. С нашим прибытием мой особняк как-то повеселел, ожил и начал даже улыбаться!

Бунга-Бунга первым делом отправил на помывку плутонг Епифаненко в составе тридцати пяти солдат, двух капралов и самого вахмистра, а пару слуг послал за нашим семейным портным мосье Шардонье, чтобы он немедленно приступил бы к работе по пошивке приличных гражданских костюмов для наших русских кавалеристов. Другим слугам он приказал собрать всех лошадей и отвести их на конюшню, где их нужно было бы почистить, накормить и напоить. Мажордом успел даже отдать приказ слугам о том, чтобы они собрали фузеи и все другое оружие, брошенное солдатами Епифаненко прямо во дворе, и поместили бы его в специальном домашнем арсенале. Среди наших слуг были два бывших французских сержантов, которые со знанием дела и занялись этим брошенным оружием.