Граф Ноль. Мона Лиза овердрайв

– Привет, – сказал мужчина, делая шаг вперед и протягивая ей руку.

Бледные глаза на длинном скульптурном лице. Гладкие, мышиного цвета волосы зачесаны наискось через весь лоб. Кумико затруднилась бы определить его возраст: это было лицо молодого человека, но в западинах сероватых глаз залегли глубокие морщины. Высокий, в руках, плечах и осанке – что-то от атлета.

– Добро пожаловать в Лондон.

Он взял ее руку, пожал, отпустил.

– Спасибо.

На Суэйне была рубашка без воротника, в очень мелкую красную полоску на бледно-голубом фоне, манжеты скреплены скромными овалами тусклого золота. Расстегнутая у ворота, рубашка открывала темный треугольник татуированной кожи.

– Я говорил сегодня утром с твоим отцом, сказал, что ты прибыла благополучно.

– Вы человек высокого ранга.

Бледные глаза сузились.

– Прошу прощения?

– Драконы.

Петал рассмеялся.

– Дай ей поесть, – донеслось справа. Женский голос.

Кумико повернулась. На фоне высокого многостворчатого окна увидела стройную темную фигуру. За окном – обнесенный стеной сад под снегом. Глаза женщины были скрыты за серебристыми стеклами, отражающими комнату и ее обитателей.

– Еще одна наша гостья, – сказал Петал.

– Салли, – представилась женщина, – Салли Ширс[45]. Поешь, котенок. Если тебе так же скучно, как и мне, может, захочешь пойти погулять? – Под взглядом Кумико ее рука скользнула к стеклам, как будто она собиралась снять очки. – Портобелло-роуд – всего в двух кварталах отсюда. Мне нужно глотнуть свежего воздуха.

У зеркальных линз, похоже, не было ни оправы, ни дужек.

– Роджер, – проговорил Петал, накладывая с серебряной тарелки розовые ломти бекона, – как ты думаешь, Кумико будет в безопасности с нашей Салли?

– В большей, чем я, учитывая, в каком Салли настроении, – ответил Суэйн. – Боюсь, здесь мало что может развлечь тебя, – обратился он к Кумико, подводя ее к столу, – но мы попытаемся сделать все возможное, чтобы ты чувствовала себя как дома, и постараемся показать тебе город. Хотя здесь и не Токио.

– Во всяком случае, пока, – добавил Петал, но Суэйн его, казалось, не расслышал.

– Спасибо, – сказала Кумико, когда Суэйн пододвинул ей стул.

– Сочту за честь, – сказал Суэйн. – Наше почтение твоему отцу…

– Послушай, – вмешалась женщина, – она еще слишком мала для всего этого. Пожалей наши уши.

– Салли сегодня немного не в настроении, – сказал Петал, накладывая на тарелку Кумико яйцо пашот.

Как выяснилось, выражение «не в настроении» не совсем точно определяло то состояние, в котором пребывала Салли Ширс. Скорее его стоило бы назвать едва сдерживаемым бешенством, яростью, которая проявлялась в походке и гневном пистолетном стуке каблуков черных сапог по обледеневшей мостовой.

Кумико приходилось отчаянно семенить, чтобы не отставать, когда женщина зашагала прочь от дома Суэйна по загибающемуся тротуару. В рассеянном свете зимнего солнца холодно вспыхивали стекла очков. На Салли были узкие брюки из темно-коричневой замши и объемистая черная куртка с высоко поднятым воротником – дорогая одежда. А учитывая короткую стрижку, ее вполне можно было принять за мальчишку.

Впервые с того момента, как она покинула Токио, Кумико почувствовала неподдельный страх.

Клокочущая в женщине энергия была почти осязаемой – этакий сгусток гнева, готовый ежесекундно взорваться, выпустив на свободу фурию.

Кумико сунула руку в сумочку и сжала модуль «Маас-Неотек». Колин тут же оказался рядом, небрежно подстраиваясь под их шаг: руки – в карманах куртки, сапоги не оставляют следов на грязном снегу. Она отпустила модуль – призрак исчез, но Кумико почувствовала себя увереннее. Не стоит бояться потерять Салли Ширс, угнаться за которой девочке было трудновато; Колин, конечно же, объяснит ей, как вернуться в дом Суэйна. А если я от нее убегу, подумала она, то он мне поможет. Переходя перекресток на красный свет, женщина увернулась от проезжающих машин, с рассеянным видом выдернула Кумико из-под колес черной «хонды», при этом еще умудрившись пнуть машину в бампер, когда такси проезжало мимо.

– Ты пьешь? – спросила она, сжимая локоть Кумико.

Кумико покачала головой.

– Пожалуйста, мне больно… руку.

Выпустив Кумико, Салли втолкнула ее через украшенную причудливыми узорами стеклянную дверь в шум и тепло паба. Самое настоящее логово, отделанное темным деревом и потертым велюром.

Вскоре они сидели друг против друга за маленьким мраморным столиком, на котором разместились пепельница с рекламой пива «Басс», кружка темного эля, стакан виски, который Салли опорожнила по дороге от стойки, и бокал с апельсиновым лимонадом.

Только тут до Кумико дошло, что серебристые линзы уходят в бледную кожу без малейшего намека на шов.

Салли покачала пустой стакан, не поднимая его со стола, и критически оглядела.

– Я встречала твоего отца, – сказала она. – Он тогда еще так высоко не поднялся. – Она оставила стакан и занялась кружкой с элем. – Суэйн говорил, ты наполовину гайдзин. Сказал, твоя мать была датчанкой. – Она глотнула эля. – По тебе не скажешь.

– Она приказала изменить мне глаза.

– Тебе идет.