Граф Ноль. Мона Лиза овердрайв

Марли час проплавала среди медленного шторма, наблюдая за танцем шкатулочника. Угроза Пако ее не испугала, хотя она и не сомневалась в том, что он готов ее исполнить. Нет сомнений, уж он-то свою угрозу выполнит. Она понятия не имела, что может случиться, если взломают шлюз. Наверное, все умрут. Умрет она, и Джонс, и Виган Лудгейт. Может, вся эта подкупольная круговерть выплеснется в космос облаком, распуская лепестки кружев и почерневшего серебра, стеклянных шариков и обрывков веревки, и коричневых страниц старых книг, и навечно закружит по орбите вокруг оболочки сердечников. Что ж, это будет вполне в стиле – и художника, того, кто запустил шкатулочника, это бы только порадовало…

По кругу клешней с темперлоновыми подушечками пальцев бегала новая шкатулка. Забракованные прямоугольные фрагменты дерева и стекла, кувыркаясь, вылетали из фокуса творения, чтобы присоединиться к тысячам мелочей. И Марли, околдованная происходящим, с головой ушла в созерцание. Сквозь отверстие в полу протиснулся Джонс. Взгляд у него был совершенно безумный, а лицо покрыто пленкой грязи и пота. Вслед за ним на страховочном конце вплыл красный скафандр.

– Никак не загнать Вига в место, которое я мог бы загерметизировать, – сказал он, – так что это тебе…

Скафандр под ним сделал попытку нырнуть, и Джонс в отчаянии дернул на себя страхконец.

– Не хочу, – ответила Марли, не отрывая глаз от танца.

– Надевай! Сейчас же! Время вышло! – Губы парнишки судорожно подергивались, но никакого крика не получалось. Он попытался взять ее за руку.

– Нет, – сказала она, отодвигаясь от него. – Как насчет тебя?

– Надевай этот чертов скафандр! – заорал он, разбудив более глубокие, низкие регистры эха.

– Нет.

За его головой она увидела, как, мигнув пару раз, экран ожил и заполнился чертами Пако.

– Сеньор мертв, – сказал испанец безо всякого выражения на гладком лице, – и его финансовые активы претерпевают определенную реорганизацию. В настоящее время меня затребовали в Стокгольм. Я уполномочен сообщить Марли Крушковой, что она не находится более на службе у покойного Йозефа Вирека, а также не работает на фонд его наследственного имущества. Обусловленная контрактом сумма может быть получена в полном объеме в любом отделении Банка Франции по предъявлении юридически действительного удостоверения личности. Требуемые налоговые декларации занесены в базы данных соответствующих учреждений Франции и Бельгии. Линии рабочего кредита с настоящего момента аннулируются. Бывшие базы данных корпорации «Тессье-Эшпул СА» являются собственностью одной из дочерних компаний покойного герра Вирека, и всякому, находящемуся на данной территории, будет предъявлено обвинение в нарушении…

Джонс застыл на месте, рука согнута, кисть раскрыта и напряжена, чтобы усилить ударный край ладони.

Пако исчез.

– Ты меня ударишь? – поинтересовалась Марли.

Он расслабил руку.

– Собирался. Сначала оглушить, потом затолкать в этот чертов скафандр… – Он рассмеялся. – Но я рад, что мне не пришлось… Эй, смотри, он сделал новую.

Из порхания манипуляторов выкатилась новая шкатулка, и Марли без труда ее поймала.

Внутренность за квадратом стекла была гладко выложена кусочками кожи, вырезанными из ее куртки. Семь пронумерованных голофишей поднимались над черно-кожаным полом шкатулки, как миниатюрные надгробия. Мятая обертка от пачки «голуаз» была распластана по черной коже задника, а рядом с ней – серый в черную полоску спичечный коробок из брассерии во «Дворе Наполеона».

Вот и все.

Позже, когда она помогала Джонсу отловить Лудгейта в лабиринте коридоров у дальнего конца сердечников, парнишка вдруг остановился, уцепившись за литой поручень, и сказал:

– Знаешь, что самое странное в этих шкатулках?…

– Да?

– То, что Виг получал за них чертовски хорошие деньги. Где-то в Нью-Йорке. Я хочу сказать, большие деньги. Но иногда появлялись и другие вещи. То, что возвращалось наверх…

– Что за вещи?…

– Думаю, это было программное обеспечение. Он чертовски скрытный старый хрен, когда дело доходит до того, что, по его мнению, хотят от него голоса… А однажды было нечто – он тогда клялся и божился, что это биософт, тот самый, новейшая технология…

– И что он с этим делал?

– Закачивал целиком в сердечники. – Джонс пожал плечами.

– То есть ничего у себя не оставлял?

– Нет, – сказал Джонс, – просто швырял в очередную груду хлама, который нам удалось наскрести для следующей поставки вниз. Загружал на сердечники, а потом перепродавал за сколько выйдет.

– Ты знаешь почему? В чем там было дело?

– Нет, – сказал Джонс, теряя интерес к собственному рассказу, – я даже не спрашивал, он все равно бы сказал, что пути Господни неисповедимы… – Парнишка пожал плечами. – Виг все повторяет, что Бог любит поговорить с Самим Собой…

34 Цепь в девять миль длиной

Он помог Бовуару перенести Джекки на сцену, где они положили ее перед вишнево-красными барабанами и накрыли старым черным пальто, нашедшимся в гардеробной, – с бархатным воротником и многолетним слоем пыли по плечам.