Граф, Мак и Стром

Итак, в кармане был паспорт, потертая зеленокожая книжечка, согласно которой он, Михаил, звался Милаес Штор, родился он в неведомом году Каменной Летучей Мыши и имел право на въезд и перемещение по Нин-Цхарку (чем бы это не было). Также в кармане находилась тонкая пачечка зеленых купюр, с портретом некоего ничем не примечательного гражданина и достоинством в сто тахоес. Может, солидное состояние, а может — цена кружки пива в местном баре. Бумажки обладали способностью мгновенно разворачиваться обратно без всяких следов, если их скомкать.

Дальше находились: чистая рубашка, аналогичная той, что уже была надета на Михаиле — или Милаесе? — двое черных широких трусов, синяя зубная щетка, стопка плоских, как коробки из-под монпансье, жестяных банок — на верхней было написано «Тушеная торкатина» — фонарик, компас, аптечка — на ней было написано «Аптечка» и руку Михаил уже перебинтовал — перочинный нож, ключ с деревянным брелком, на котором было выжжено «16. Марорино», две фляжки, с водой и со спиртным, ложка в чехле, несколько пачек сигарет, два запасных прозрачных магазина к автомату и карта.

Изначально Михаилу показалось, что он попал в некий гигантский дурацкий розыгрыш — иначе почему все надписи на русском? — но потом понял, что все несколько сложнее. Надписи, при первом прочтении казавшиеся русскими, при внимательном рассматривании расплывались в ряды незнакомых угловатых значков, не имеющих никакого смысла.

Дальше из кармана извлеклись два странных предмета. Пара металлических кружков величиной с пятирублевую монету, скрепленные между собой пустотой, точно также, как кольца на «стволе» автомата, и нашейный шнурок с овальной пластинкой, раскрывавшейся как книжка. Внутри него не было фотографий или локонов, только девять металлических страничек, из которых три были пустыми, узкими рамками, а остальные — заполнены непрозрачно-черным материалом. Михаил «полистал» «медальон» пожал плечами и надел на шею. Машинально.

Последней пришла карта. Обычная бумажная карта, на которой голубели реки, зеленели леса и был карандашом начерчен маршрут, упиравшийся в кружочек с надписью «Юп-Гобе». На карандашной черте, рядом с извилистой голубой полоской «р. И» находилась красная точка. Которая ничем бы не отличалась от любой точки, красным фломастером, если бы не мигала. Появлялась и исчезала.

Левый карман был пустым. И обычным.

* * *

Вот и Юп-Гобе. Михаил стоял на холме на окраине джунглей и смотрел на лежащий перед ним город. Городок скорее, с высокими черепичными крышами, острыми, как лезвия ножей, с торчащим шпилем неизвестно чего и, как сахар стенами домов.

Красная точка оказалась маркером его нахождения. Поверив ей и карандашной черте, Михаил двинулся к городу, надеясь, что там окажутся люди, которые, возможно, смогут объяснить ему, что, черт возьми, произошло, где он, кто он и вообще.

«Марорино». Вывеска на домике, стоящем в самом начала городка. Под вывеской надпись мелкими буквами — «гостиница».

Ну правильно, гостиница. Михаил порылся в безразмерном кармане и достал ключ. Ключ от шестнадцатого гостиничного номера. Возможно, в нем жил бывший хозяин тела, возможно, там найдется что-то, что сможет пролить свет…

Михаил в глубине души понимал, что ничего такого, что объяснит, как он сюда попал и как вернутся обратно, он не найдет. Наемники — а Милаес, похоже, из их числа — крайне редко таскают с собой книги с Высшим знанием и учебники по физике. Но надежда не умирала.

Он прошел по пустынным улицам — автомат был упрятан в безразмерный карман — и толкнул дверь. Прозвенели колокольчики.

— Доброе… день.

Человек за стойкой никак не отреагировал, продолжал лежать в плетеном кресле, надвинув на лицо широкополую шляпу. Михаил кашлянул еще раз — та же реакция. Пожал плечами и отправился на поиски «своего» номера.

«Недопесок…» — прохрипела шизофрения.

Не обратив на него внимания — к постоянным и бесполезным ругательствам голоса он уже привык — Михаил прошел по полутемному коридору и остановился у двери с табличкой «16». Поднял руку…

Дверь позади него медленно и бесшумно раскрылась.

— Штор? — спросили его и выстрелили в затылок.

* * *

Михаил подпрыгнул, все еще чувствуя горячий удар в затылок…

…и упал с бревна. Поднялся, тяжело дыша.

Он находился все у того же бревна посреди джунглей. Все так же расстелен брезент, на котором разложено содержимое кармана. В руке зажат медальон.

Что это было??

Показалось? Все путешествие до города, гостиница, выстрел — все это ему показалось, померещилось, приснилось?

«Лучше бы мне приснились эти джунгли…». Странностей и непонятностей и так слишком много.

Он тяжело поднялся и начал собирать вещи в карман.

* * *

Представьте игру. Сложную игру, настолько же сложнее шахмат, насколько го сложнее крестиков-ноликов. Настолько сложную, что играть в нее могут разве что сверхчеловеческие существа, которых можно было бы назвать богами, если бы им поклонялся хоть кто-нибудь.

Существа, настолько могущественные, что планеты могли бы служить им фишками в игре. Могли бы. Если бы не были полями многомерной игровой доски.

А фишки?