Читаем Граф М.Т. Лорис-Меликов и его современники полностью

Совсем иное впечатление на этот раз сделал на меня этот подъезд и вход вздохов... Как-то весело и приветливо светит там ныне газ, как-то добродушно и учтиво снял с меня швейцар шубу, вестовой донской казак указал мне на вход в комнаты... Совсем по-иному встретил меня рыжий чиновник (вероятно, он и есть правитель канцелярии). Узнав мою фамилию, он удивился, что я рано явился, более чем за 1 /2 часа до назначенного часа, и предложил мне ждать в приемной. По его заявлению, граф занят «наверху» подписью бумаг и освободится никак не ранее как в Ъ1/г часов. Я спросил у него, как мне понимать, что граф назначил мне свидание вечером, да еще и в такой неурядный вечер, как Рождественский сочельник?

На это меня обрадовал чиновник разъяснением, что граф назначает вечерние свидания изредка, в случаях исключительных и по делам, требующим специального внимания.

Начал я мерить шагами приемную и думать... Много я передумал в эти 1 /2 часа. Нечего и повторять здесь этих дум, а заключил свои думы тем, что как бы благословлял меня на это свидание мой покойный батюшка, как бы он приголубил меня за идеи, роящиеся в мозгу моем за последнее время...

На этой мысли звонко ударило на часах 1/г девятого и еще не замолк звук их боя, как отворилась дверь в приемную из внутренних комнат и тот же секретарь, выйдя оттуда, пригласил меня к графу.

Иду по мягкому ковру комнаты, что меж приемной и его кабинетом, а в памяти мелькнула почему-то сцена казни гоголевского Остапа, когда тот с своего эшафота крикнул в толпу до своего батько Тараса Бульбы:

«Чи ты видышь менэ, батько?»...

Войдя в обширный кабинет, я запер за собою дверь и, мельком за-метя сидящую за огромным письменным столом, что посредине комнаты, сгорбленную над бумагами фигуру генерала, довольно громко и явственно сказал: «Здравствуйте, граф».

Ответа не было. Озадаченный этим, я остановился как вкопанный. Прошла секунда или две. Я во все глаза глядел на него, а он дописал что-то, росчеркнулся, быстро встал с рабочего стула и, обогнув стол, сделал ко мне два-три шага и протянул руку.

Тут я заметил, что росту он среднего, ниже меня вершка на I1 / и фигурой, хотя сложен не дурно, но не внушителен и не молодцеват, а скорее делает впечатление сильно усталого человека, но блеснувшие глаза...

—- Здравствуйте, художник, — сказал он ласковым и симпатичным тоном голоса. — Садитесь, родной, и что прикажете?

Указал он на стул как раз против, через стол от места, где он сидел и где снова теперь сел.

Сел я, и мы прямо встретились всеми четырьмя нашими глазами в упор. Прошел момент многозначительного безмолвного знакомства.

Чудесные глаза его заискрились так ласково, так умно и так в то же время проницательно, что он в один миг подкупил полное мое доверие, и вся неловкость и неудобство первого знакомства с новою и высокопоставленною личностью моментально исчезли.

На вид ему лет 55 или 58, кабы мерил его нашею северною меркою, а так как он южанин, армянин, то может быть ему и более. Волосы на голове, густых баках и усах из смолисто-черных делаются сивыми, а местами — почти седыми, что очень эффектно для живописного портрета. Но игра выражений и мысли в его чертах, а в особенности в его удивительных глазах — таковы, что их никогда не передаст никакая фотография, а писать бы я мог с него большой этюд-портрет с наслаждением и, пожалуй, с успехом...

— Позвольте, ваше сиятельство, ранее изложения поводов предстоящего разговора, для прямоты и удобства мне передачи вам своих идей, временно забыть, что я беседую с графом, министром и генерал-адъютантом, а видеть в вас лишь равноправного с собой гражданина?

— Не только «временно», но прошу вас относиться ко мне не иначе, как так, и постоянно.

— С другой стороны, позвольте вас просить также забыть, что перед вами художник, артист, а мерить и судить обо мне только как о гражданине...

— Это к че^лу же, — перебил он, — ваша профессия не исключает для вас возможности быть «гражданином» в высшем смысле этого слова, чему в истории...

— Я однако ж прошу вас отрешиться от предвзятого взгляда на нас, артистов, которым наделяется нам как бы неизбежный при нашей свободной профессии грех опоэтизирования и фантазии во всех вопросах и делах практического и реального свойства.

— Извольте, я сумею вас выслушать и понять как следует. Говорите, в чем же дело?

— Нынче летом, с весны, я был в Париже. Ко мне высылались туда несколько наших главных ежедневных газет. Жадно читая их, я до боли сердца впечатлялся известиями из разных концов России и день ото дня более мрачного свойства о предвестиях голода...

— Н-ууу-ссс, — значительно промычал граф.

— В то же самое время, восстановляя в своей памяти все истории первой французской революции, для особой, специально-художественной цели, я жадно читал по этому предмету разные сочинения. Сопоставляя невольно и сравнивая меж собой причины, вызвавшие явления французского террора, с бедствиями нашего...

— Что же тут общего? — строго перебил меня граф.

Перейти на страницу:

Все книги серии Россия забытая и неизвестная

Атаман А. И. Дутов
Атаман А. И. Дутов

Вниманию читателей впервые представляется научная биография атамана Оренбургского казачьего войска генерал-лейтенанта Александра Ильича Дутова. Она дается на широком фоне военно-политической истории России периода революционных потрясений с введением в научный оборот большого пласта архивных материалов, которые ранее не были известны историкам. А. И. Дутов показан сильным региональным лидером и политическим деятелем общероссийского масштаба, который по справедливости должен занять свое место в ряду таких белых вождей, как Деникин, Врангель, Колчак, Семенов, Юденич.Книга является 61-й по счету в книжной серии, выпускаемой издательством «Центрполиграф» совместно с Российским Дворянским Собранием под названием «Россия забытая и неизвестная».Как и вся серия, она рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся отечественной историей, а также на государственных и общественно-политических деятелей, ученых, причастных к формированию новых духовных ценностей возрождающейся России.

Андрей Владиславович Ганин

Биографии и Мемуары
Между белыми и красными. Русская интеллигенция 1920-1930 годов в поисках Третьего Пути
Между белыми и красными. Русская интеллигенция 1920-1930 годов в поисках Третьего Пути

Книга посвящена анализу малоизученной деятельности ряда российских политических деятелей, философов и писателей в 1920–1930 годах (в основном в эмиграции), которые, осмысливая результаты Гражданской войны в России, пытались найти так называемый Третий Путь развития России – «между белыми и красными».Монография состоит из трех частей и подробно рассматривает эти поиски в русле «сменовеховства», «нововеховства», «национал-большевизма» и других сходных течений. В ней впервые вводятся в научный оборот многие документы, в том числе из архива Гуверовского института войны, мира и революции (США).Эта книга, в серии пятьдесят восьмая по счету, входит в проект издательства «Центрполиграф» под общим названием «Россия забытая и неизвестная».Как и вся серия, она рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся отечественной историей, а также на государственных и общественно-политических деятелей, ученых, причастных к формированию новых духовных ценностей возрождающейся России.

Андрей Владимирович Квакин

История / Образование и наука
Пилоты Его Величества
Пилоты Его Величества

Книга воссоздает процесс формирования Воздушного флота России под руководством Великого князя Александра Михайловича и представляет некогда знаменитых, но незаслуженно преданных забвению воздухоплавателей и летчиков начала XX века.Составленная С.В. Грибановым, летчиком-истребителем, членом Союза писателей России, книга включает манифесты и открытые письма представителей Царской фамилии, фрагменты хроники из периодических изданий начала прошлого столетия, воспоминания и письма авиаторов (Е.В. Руднева, В.М. Ткачева, П.Н. Нестерова), а также очерки и рассказы профессиональных литераторов (Вл. Гиляровского, А. Куприна, А. Толстого).Книга является 66-й по счету в книжной серии, выпускаемой издательством «Центрполиграф» совместно с Российским Дворянским Собранием под названием «Россия забытая и неизвестная».Книга, как и вся серия «Россия забытая и неизвестная», рассчитана на широкий круг читателей, особенно связанных с авиацией, а также на историков, ученых, государственных и общественно-политических деятелей, причастных к формированию новых духовных ценностей возрождающейся России.

Станислав Викентьевич Грибанов

История / Образование и наука

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии