Граф М.Т. Лорис-Меликов и его современники

уже о том, что скоро оставит область. Сколько грусти звучало при этом в его приятном голосе, грусти о деле, этом детище его, которое он покинет. Это был фанатик своего дела; в каждое начинание он вкладывал душу, и если дело тормозилось, шло не так, как бы ему хотелось, он страдал. И это страстное отношение к делу Михаил Тариелович успел вселить во всех своих сотрудников.

«Нужно, братец, администратору делать себя фанатиком, без этого пропадешь!» — и действительно, он имел фанатиков. Во время войны я ехал на театр военных действий, желая пристать к какой-нибудь партии санитаров; пробыл два дня во Владикавказе и слышал, как вспоминали Михаила Тариеловича; убедился, что, несмотря на все старания затмить его заслуги, добрая память о нем жила, и не только жила, но и росла в крае... Видел я его в деле, видел его распоряжающимся, видел я его заботу о солдатах, видел сострадание к больному... ну и ручаюсь вам, что и тут справедливая история выставит его в должном свете. Много недоброжелательного, злоязычного выпало на его долю за военные действия, но и здравый смысл бывшей там массы, изображающей народ, уже сумел отличить, что шло от него и что происходило по причинам, от него не зависящим.

Зашел я к графу Лорис-Меликову (Кирочная, 18), когда узнал об его назначении.

— Что вас давно не видать? — спрашивает он.

— Да зачем я буду к вам ходить — надоедать. А теперь пришел пожелать успеха и сказать вам, что вся Россия смотрит на вас с доверием.

— Сердцем чувствую это, — ответил Лорис-Меликов, — я глубоко тронут.

— А Ветлянку⁶⁴³ сожжете? — перебил я его.

— Сожгу, братец, все, что нужно сжечь, ни одной хаты более, ни одной менее... А прежде всего расстреляю двух-трех должностных лиц за мерзости, которые там делаются... Болезнь болезнью, а меня озабочивают экономические вопросы, политические... Что Бог даст, а за одно отвечаю — душу свою положу в дело, мне поручаемое...

г. Львов. Граф Лорис-Меликов // С.-Петербургские ведомости. 1879. 30 января. Корреспонденция из Москвы.

№ 19

ЦАРИЦЫНСКИЕ БУДНИ ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРА

В ноябре 1878 г. в Царицын проникли слухи, что в низовьях Волги, в пределах Астраханской губернии, появилась болезнь, от которой люди умирают очень скоро и даже целыми семьями. Слухи эти держались весьма упорно и, по мере того, как время шло, принимали все более и более зловещий характер. В конце ноября было получено из станицы Ветлянки от местного священника письмо⁶⁴⁴, в котором этот почтенный пастырь⁶⁴⁵, описывая все ужасы постигшего их станицу несчастия, убедительно просил об оказании помощи больным и сиротам. Вследствие этого немедленно было отправлено в Ветлянку, на лошадях, под надзором двух сестер милосердия, значительное количество белья, обуви, чаю, сахару, муки, пшена и пр.⁶⁴⁶ Одновременно с этим был командирован туда же и лекарский помощник Васильев. Вот что, спустя несколько дней, он писал из Ветлянки: «Приехавши в Ветлянку, я явился немедленно за распоряжением к начальнику первого отдела Астраханского казачьего войска, полковнику Плеханову, но тот, сказавшись больным, не сделал никаких распоряжений, предоставив мне делать то, что я найду нужным. Я взял казаков и сейчас же отправился осматривать больных. По дороге мне попадалось множество трупов, они лежали посреди улицы⁶⁴⁷. Первая моя забота была погрести умерших, но никто не находился: все сбежали. В домах станицы нашел множество больных и мертвых. Больные были разного возраста. Матери, отцы, дети — все боялись больных. Все были так напуганы, что бросили дома и семейства и бежали в степь. После долгих усилий, я едва нашел двух солдат-пьяниц, которые согласились погребать тела. Множество домов совершенно заколочены...»

Вслед за этим продолжали получаться с низовьев Волги известия, словесные и письменные, одно другого мрачнее. Говорили, что зараза из Ветлянки проникла уже в соседние селения и грозит вскоре появиться в Царицыне, что ветлянекая болезнь — несомненная чума, потому что люди умирают в продолжение 2—3 часов, будучи перед тем совершенно здоровыми. Впоследствии, под влиянием страха, лекарский помощник Васильев тайно скрылся из Ветлянки, но был немедленно возвращен назад; его хотели было за это предать суду, но ввиду действительно оказанных им заслуг, оставили без преследования⁶⁴⁸.