Граф М.Т. Лорис-Меликов и его современники

«Я получил вчера, любезный Аорис, письмо твое от 11-го января и очень тебя благодарю за оное и за все подробности, которые ты мне в оном сообщаешь. Хаджи-Мурат теперь имел довольно времени, чтобы собрать из Чечни все сведения насчет семейства его; сведения эти согласны с тем, что мы получаем с разных сторон, и, кажется, лучше было бы, если бы он теперь оставил линию, но не мешало бы, мне кажется, что до приезда в Тифлис он побывал бы в Ставрополе... Шамилю приходится плохо в Чечне и в Дагестане, хлопот много; ежели бы нашлись там люди смелые, которые решились бы украсть его семейство и перевезли его наши границы, это было бы всего лучше и князь Аргутинский об этом старается.

Теперь другое обстоятельство, которое я желаю, чтобы ты сообщил Хаджи-Мурату; он знает, что, по дошедшим до меня сильным сомнениям насчет состоящего при нем Хайдер-беке, я должен был его арестовать и послать в Кутаис, где он содержится до времени. Теперь князь Аргутинский пишет, что получено известие, что Шамиль велел умертвить мать этого Хайдер-бека; поэтому, когда я увижу Хаджи-Мурата, я с ним посоветуюсь насчет известий, до меня дошедших против этого Хайдер-бека, и можно ли будет считать его верным и освободить. Не знаю еще от тебя, что сделано у вас после письма моего к тебе и к Барятинскому насчет возможности тебе побывать в отряде: ежели это было, то кто остался вместо тебя, чтобы смотреть за Хаджи-Муратом. Во всяком случае, ты сделал и мне и службе большое одолжение по этому делу, и я тебе истинно благодарен.

Прощай, любезный Аорис, напиши мне обо всем подробно; остаюсь навсегда весь твой М Воронцов».

Тифлис. 18-го февраля 1852 г.

«Я пишу тебе с отъезжающим от нас фельдъегерем, чтобы сказать тебе, любезный Лорис-Меликов, что я был очень обрадован известием о прекрасном твоем кавалерийском деле, в котором ты так храбро с молодцами казаками атаковал кавалерию горцев под командою сына Шамилева<...> Я всегда был уверен, что ты как всегда был, так и останешься и всегда покажешь себя молодцем.

Хаджи-Мурат опять к нам воротился, но я не нахожу нужным, чтобы ты оставлял пока место, где ты находишься. Хаджи-Мурат скоро опять поедет отсюда в окрестности Грозной, и я в середу опять напишу тебе и кн. Барятинскому обо всем, что будет на его счет решено. Прощай, любезный Лорис. Здесь в Тифлисе все о тебе говорят и тебя хвалят. Верь истинной моей к тебе привязанности. М. Воронцов».

Тифлис. 17-го марта 1852 г.

«...Теперь будем говорить о предмете, который меня интересует еще больше Хаджи-Мурата, а именно о твоем здоровье: мне все говорят, что ты довольно серьезно болен, хотя ты сам по скромности ничего об этом мне не говоришь; я пишу также об этом Барятинскому и прошу взять все возможные меры, чтобы ты мог поправиться совершенно; ежели тебе не возможно будет на время остаться с Хаджи-Муратом, то, покамест он в Таш-кичу, может за ним смотреть полковник Каяков, а для других мест Барятинский найдет кого-нибудь другого на время твоего отсутствия; надо, чтобы ты берегся, и мой долг есть не только ничего не делать, что бы могло тебе вредить, но и тебе самому в этом мешать и не позволять тебе рисковать твоим здоровьем.

Прощай, любезный Лорис. Кн. Тарханов тебе тоже пишет; надеюсь, что буду иметь хорошие известия о твоем здоровье; княгиня и графиня тебе кланяются. Обнимаю тебя душевно и остаюсь навсегда весь твой М. Воронцов».

25 6

Тифлис, 30-го марта 1852 г.

«Любезный Лорис, я, согласно твоему желанию, думал о том, кем тебя заменить при Хаджи-Мурате; но теперь, переговоривши с князем Барятинским, мы решили выслать его сюда и поэтому не нужно будет тебя сменить; ты привезешь Хаджи-Мурата в Тифлис, где и кончится твое поручение. Я надеюсь, что отдых тебя совершенно поправит.

Прощай, любезный Лорис, поздравляю тебя с праздником, обнимаю тебя душевно и остаюсь навсегда весь твой М Воронцов».

Письма Н.Н. Муравьева М.Т. Лорис-Меликову

Тифлис, 17-го декабря 1855 г.

«Любезный Михаил Тариелович, письмо ваше, от 14-го декабря, я получил сегодня поутру. Измаил-паша³, иначе генерал Хмети, по объяснению англичан — не поляк, а чистый венгр. Это тот самый, который накануне или дня за два до сдачи Карса, прорвавшись около Ягны-дага сквозь наши казачьи посты — ушел. Англичане говорят, что у него не было такого флага, как вы пишете, а как одноглавый орел есть герб польский, то флаг сей должен принадлежать какому-либо другому лицу, о чем вы постарайтесь узнать между жителями.