Граф Аверин

Она убрала руку и, словно застеснявшись своего порыва, отвернулась. Взяла маленький серебряный колокольчик и позвонила.

Дверь тут же открылась, и на пороге возник несомненно дежуривший за ней Анонимус.

– Принеси нам с Герой по рюмочке водки и огурцы. Быстро.

Див исчез и через несколько мгновений появился с подносом, на котором стояли две рюмки и блюдечко с любимыми бабушкиными огурцами. Однозначно, все было готово заранее. От запаха хрена у Аверина защипало в глазах.

Всю жизнь, сколько он себя помнил, бабушка обожала эти чертовы огурцы. Они готовились по какому-то особому рецепту, который ее кухарка получила в наследство от своей прабабушки. Хотя сам Аверин считал, что весь секрет этих огурцов заключается в том, что один огурец кладется на бочку хрена. У него было свое мнение, насколько вообще следует позволять бабушке в ее состоянии пить водку, да еще и закусывать этим кошмаром. Но он не представлял, чтобы кто-то в этом доме рискнул ей что-то запретить. Тем не менее он решил попытаться.

– Бабушка, а вы уверены… – начал было он, но она пресекла все его попытки воззвать к ее здравому смыслу.

– Ты, может быть, в последний раз со мной пьешь. Поэтому не прекословь, а возьми свою рюмку.

Аверин взял рюмку, она была холодной. Интересно, у Анонимуса холодильник с собой или ведерко со льдом?

– За единство нашей семьи! – подняла тост бабушка и опрокинула рюмку. И тут же бодро захрустела огурцом.

Аверин тоже выпил водку, но к огурцам, естественно, притрагиваться не стал. Да никто в семье не рискнул бы их есть. Даже, наверное, Анонимус. Все же у бабули железное здоровье.

Но не успел он об этом подумать, как лицо бабушки застыло.

– Бабушка?! – Аверин потянулся к ней.

И тут она резко закашлялась и схватилась за грудь. Все ее тело затряслось, как в припадке, она начала заваливаться на бок.

– Доктора! – рявкнул Аверин, подхватил бабушку на руки и перенес на кровать.

Пока он шел, ее вырвало.

Врач вбежал меньше чем через минуту.

– О господи, – только и сумел проговорить он и, покосившись на рюмки, добавил: – Я же просил госпожу… – Он бросился к кровати, ловким движением руки вытаскивая из-за красной китайской ширмы стойку с капельницей.

Аверин, чтобы не мешать, попятился и вышел за дверь, тихо притворив ее за собой.

А в коридоре уже собралась вся семья. Старшая племянница, Любава, держала за руку пухлощекого светловолосого мальчишку, видимо, Мишу. Вера, вторая дочь брата, с любопытством высовывалась из-за двери гостиной. Сколько ей лет? Одиннадцать? Само собой, появились Василь с женой Марией. У обоих лица бледные и напуганные.

И Марина. Сестра-близнец Марии.

Марина почти не изменилась с их последней встречи. Зачесанные на ровный пробор волосы, скромно выглядывающие из-под кружевного чепчика, словно на дворе девятнадцатый век и она воспитанница Смольного института, платье под стать чепчику, из светло-зеленого шелка с ручной вышивкой. И глаза. Все те же глаза, напоминавшие Аверину взгляд мертвой лягушки, которых он препарировал на занятиях в Академии. Когда-то давно восемнадцатилетний Гера заявил, что, скорее, женится на настоящей жабе, чем на этой девушке.

Она так и продолжала жить с его семьей. С другой стороны, а куда ей было деваться? Обратно в скит?

Аверин хорошо помнил тот день, когда в первый раз увидел обеих сестер. Бабушка привезла их в его отсутствие. Он приехал домой на каникулы, которые в Академии были мало того что короткими, но и предшествовали экзаменам. По сути, это было время на подготовку, и Гера надеялся, что в поместье его никто не потревожит и он позанимается в тишине и покое.

Но его встретил совершенно счастливый Василь. С Марией. Они были неразлучны, и Гера был очень рад за брата, но тут же узнал, что и для него приготовлена еще одна точно такая же невеста. И ладно бы такая же… Василю досталась розовощекая кареглазая хохотушка, а ему бабушка сосватала бледную тень с манерами снулой рыбы. Разговаривала она, исключительно глядя в пол и так тихо, что приходилось прислушиваться. Бабушка пояснила, что сестер взяли в скит, чтобы защитить от фамильяра. Все их близкие родственники умерли, и девочки остались одинокими сиротами. Однако у обеих были очень высокие показатели владения силой, поэтому бабушка решила, что они станут отличной партией для ее внуков.

А вот Гере эта идея с селекцией пришлась совершенно не по душе. Тем более что «скромница» была настолько не в его вкусе, что даже от мысли о том, что к ней придется прикасаться, юноше делалось не по себе. В Академии молодые люди легко знакомились с чародейками с параллельного курса, и у Геры было много подруг. Но ни одна из них не вызывала такого чувства, как выбранная бабушкой невеста. Было в ней что-то отталкивающее и неестественное.

Да и «скромницей» невеста тоже оказалась липовой. Не успел Гера озвучить ей свой первый, вполне вежливый, отказ, как той же ночью, когда он, устав от тренировок с еще совершенно не слушающейся его Плетью, с отбитыми до синяков ногами, наконец-то лег спать, девушка проникла к нему в спальню.