Граф Аверин

– Ну, здравствуй, Петр, – поприветствовал Аверин.

– И вам не хворать, – пробормотал арестант, продолжая глядеть в пол.

– Ты не помнишь меня, Петр? Ты и твой брат конюхами работали в клубе «Вега». Я – Гермес Аверин.

– А-а-а… – Петр поднял голову, и глаза его заблестели. – Ваше сиятельство, как же, помню. Вы на Ласке катались, я ее чистил. Всегда вы и ваш брат щедрыми были.

Внезапно он рухнул на пол и принялся отвешивать поклоны:

– Ваше сиятельство, Гермес Аркадьевич! Возьмите Наташку, в поломойки возьмите! Воду с пола пить будет! Ноги вам целовать! Иначе на обочину ведь пойдет девка. Куда ей еще, с отцом-душегубом?

– Встань, Петр, – нахмурился Аверин. – Ты, что ли, убил?

– Ваше сиятельство, – Петр удивленно поднял голову. – А вы что же, сомневаетесь?

– Я всегда сомневаюсь, работа такая. Так ты убил? Только честно. Скажешь правду – устрою судьбу твоей дочки.

Из глаз мужчины потекли слезы:

– Ну не убивал я. Клянусь, не убивал! Да ведь человек я, как человек может сотворить такое злодейство? Каюсь, хотел. Убить хотел. Топор даже носил, вдруг как встречу. Да где там. Они с нами одной дорогой не ходят. Но я все на себя возьму. Если прикажете. Наташу только устройте. Пропадет. А мне терять нечего. Я думал руки на себя наложить, да грех это. Может, и лучше, если чертяка меня сожрет.

Он замолчал и добавил тихо, вытянув вперед голову:

– Вы же колдун, ваше сиятельство. Скажите, страшно это? Правда, что душе бессмертной конец? Тогда, может, оно и лучше. – Он показал затягивающуюся вокруг горла петлю.

Аверин стукнул кулаком по столу. Петр вздрогнул и замолчал.

– Петр. Мне не нужно твое признание. Я того душегуба поймать хочу. Ты же сам сказал – нелюдь.

Петр пополз к нему на коленях:

– Ваше сиятельство! Поймайте! Я за вас всю жизнь молиться буду! У меня же дети малые. Отец-старик! Тесть с тещей еле живые, как Любушка погибла. Наташа старшая… Внук по весне родился…

– Стой, – прервал его Аверин, понимая, что Петр сейчас будет перечислять свою огромную семью.

– Простите, ваше сиятельство.

– Встань для начала. А еще лучше – сядь. И давай рассказывай все, что знаешь. И про то, как ваш дом жгли, и про то, как жена твоя погибла, и про Сатану. Где твоя семья сейчас?

– У брата. На сеновале живут. Тепло сейчас, хорошо на сеновале.

Петра Аверин отпустил в глубоком раздумье и сказал позвать к нему Суркова.

Тот появился тотчас же.

– Вот что, – сообщил Аверин, – Петр Устюгов не виновен. Но отпускать его нельзя – поставьте к нему охрану, и пусть у него все опасные предметы заберут. Он нехорошее задумал. Я его отговорил вроде, но…

– Да кто же, если не он? – удивился Сурков, а потом покивал: – А-а, сыновья его сами могли. Или брат, Федор. Может, их взять, пока в бега не подались?

– Погодите брать. Никто никуда не побежит. Разберемся. Вы лучше скажите, вы задержали того парня, который Любовь Устюгову сбил?

– Да нет, зачем же? На нем и так лица не было. Отпоили водой, дали коньяку. С ним друг был, он и сел за руль, да уехали они. Чем он виноват-то?

«Тем, что на повороте и не подумал скорость сбросить».

– Но хоть номер-то его записали?

– Ну конечно. Номер записали, само собой. Зовут Хмельницкий Николай.

В машине Аверин обнаружил свернувшегося калачиком и спящего на заднем сиденье Кузю. Постучал в окно, тот подпрыгнул и уставился на хозяина полуприкрытыми глазами.

Аверин открыл дверь и сел за руль.

– Сейчас я еду в поместье Дубковых.

– Мне в кота? – уныло проговорил Кузя.

– Нет. У меня есть для тебя важное задание. Только ты должен очень постараться. Понял?

– Ага! – оживился Кузя.

– Тогда слушай. Примерно три недели назад тут, на шоссе, парень по имени Николай сбил женщину с детьми, жену погорельца Петра Устюгова. Очень переживал. Потом приходил домой к брату Петра, где семья погорельцев устроилась, прощения просил, деньги предлагал. Они не взяли, прогнали его. Он, когда уходил, кричал: «Я не виноват! Я же знаю, кто виноват!» Потом он приходил еще раз, за день примерно до убийства Дубкова. Ни Петра, ни его брата дома не было, остальные домочадцы даже калитку не открыли. Николай им из-за забора что-то кричал, но что – отцу они не сказали, не придали значения. Я хочу, чтобы ты поговорил с ними. Представься другом Николая, пассажиром, который был в машине во время наезда, они не знают его имени, назовись Александром, к примеру. Скажи, что друг твой в участке у отца их прощения опять просил и что «Петр его простил». Но сам Николай им в глаза смотреть не может и просил денег передать на лечение братьев.

Аверин достал двести рублей и вручил Кузе.

– Попробуй поговорить. Разузнай, что этот Николай кричал, когда приходил в последний раз, и не видели ли они его в день убийства. Если они деньги возьмут, то и в дом позовут. Там их и разговоришь. Придумай что-нибудь. Если не пустят – жди меня на перекрестке возле Колтушского озера. Вот тебе адрес.

– Ага, – изо всех сил закивал Кузя. Лицо его светилось от радости.

Глава 7