Граф

Чтобы они не сбежали и не дергались, их сковывали в гирлянды по несколько десятков человек и приковывали к кольцам, вмурованным в стены или столбы. Это в известно степени ограничивало свободу движения, но позволяло по требования поднять любую такую группу для осмотра. Да и доступ к такой гирлянде получался более свободный.

Сотни… многие сотни, если не тысячи довольно молодых мужчин сидели здесь с до крайности угрюмым видом. Не крестьян. Отнюдь. Те были дохлыми и на тяжелые работы не годились. Скорее всего все эти люди так или иначе относились к воинскому сословию. Вероятно, военнопленные, свезенные отовсюду. Иные ни на торговых галерах, ни на рудниках долго и не протянут.

Вот отряд Андрея и подошел к одному из таких «кластеров», который на вид выглядел победнее. Выбрав его прежде всего потому, что рабы были перевязаны веревками, а не закованы в железные кандалы.

Владелец или управляющий тут же выскочил вперед, увидев интерес гостей. Странных гостей. И что-то залопотал. Вполне доброжелательное.

Капитан напрягся, не зная, что ответить.

Андрей же подошел и с ласковой улыбкой на лице всадил этому торговцу кинжал в нижнюю часть пуза. А потом все также улыбаясь потащил его вверх. Когда же клинок уперся в грудину громко, а купец ослабил свой крик, отчетливо произнес:

— Deusvult с…ка, deus vult!

И начал отдавать команды своим людям:

— Первая турма — режь охрану. Вторая — путы режь. Третья и четвертая — со мной.

Мгновение.

И все пришло в движение.

Охранники работорговцев не были опытными воинами и, тем более, не имели подходящего снаряжения да вооружения. В основе своей они являлись садистами и получали наслаждение от своей работы. Во всяком случае те, которые трудились тут, на рынке, имея дело только со «стреноженным» товаром, не способным к нормальному сопротивлению. А потому пали они настолько быстро, что не пересказать.

Бойцы первой турмы, сплошь копейщики, будучи самыми подготовленными из отряда, смяли их с какой-то ураганной скоростью. Любого из членов полка могла ждать эта участь в случае плена. Татарского ли или османского — не важно. Поэтому страсть, с которой они начали резать работорговцев, была неописуемой. Густо замешанной на собственном страхе.

Андрей же обратился к рабам. Призвав их браться за оружие и мстить своим обидчикам. И освобождать других, дабы они помогли им. Иезуит продублировал эти слова на несколько популярных европейских языках. А толмачь — на турецком.

Второго предложения рабам не потребовалось…

Выступал граф со своим воззванием очень громко. Равно как и те, кто его слова дублировали. Поэтому и охранники, и работорговцы соседних лавок все прекрасно поняли. И отреагировали соответственно. Бегством. Простым и отчаянным бегством. Сравнимым только со спринтом Остапа Бендера от шахматистов, ибо ногами они едва касались земли. Потому как они видели те две сотни воинов в добрых доспехах, которые начали эту резню. И представляли СКОЛЬКО через каких-то десять-пятнадцать минут окажется тут рабов, жаждущих отмщения…

— Бунт! Бунт! — кричали они, разбегались.

— Рабы подняли бунт!

— Спасайся кто может!

Ну и так далее.

Андрей же, поняв, что дело сделано и быстро этот кошмар не остановить, постарался как можно скорее покинуть ту часть главного базара Истанбула, где торговали рабами. И добраться туда, где имелись в избытке ткани.

Это оказалось недалеко.

Поэтому, прибыв, граф скомандовал:

— Поджигай! Хватайте все горючее и кидайте на тряпки! Быстро! Быстро! Не медлите!

И бойцы это исполнили. Постоянно продвигаясь вперед.

Охранников и торговцев тут уже не было. Слух о бунте рабов распространялся быстро. Так что никто не оказывал никакого сопротивления людям графа.

А тряпки разгорались.

Они ведь горят с обильным выделением дыма и долго, слоями. И даже когда открытый огонь прекратится, еще долго будут обильно дымить. Андрей как-то в XXI веке видел пожар в обычной пятиэтажке, забитой тряпками. Впечатлился. И теперь планировал устроить что-то подобное, только в большем масштабе. Ведь здесь, на рынке, тканей находилось ОЧЕНЬ много. И располагались они без малейшего намека на противопожарную безопасность…

Не прошло и двадцати минут с начала нападения на первого работорговца, как отряд уже вышел с территории главного базара, оставляя после себя ужас и хаос. Привлекающий внимание всех… буквально всех…

Задумка Андрея в том и заключалась, чтобы Султан и люди, которых он поднимет по тревоге, побежали туда, куда надо… графу. Сам же он теперь двигался к своей главной цели…

***

Сулейман стоял у окна и любовался на ночной город. На свою столицу. Вид из башни Правосудия открывался очень неплохой. Нормального освещения в городе не было. Но многочисленные огни создавали в этих вечерних сумерках очень красивый вид.

— Так что берберские пираты? — спросил он.