Граф

С два десятка человек добрались до берега и были там приняты в заботливые лапки вооруженных слуг. Куда менее кровожадных, чем строевые. Да в стычках на кормовых надстройках удалось взять ранеными одного капитана и семь более-менее уважаемых членов экипажа. Во всяком случае — в доброй, богатой одежде. Их бы, конечно, убили. Но… почему-то не стали. Видимо те слишком отчаянно дрались, и возможность завершить дело без лишнего кровопролития пришлась по душе воинам Андрея.

В конце концов пленных и потом можно убить. А так… ведь отчаянно же сопротивляться будут. Тем более, что граф им сказывал при случае богато одетых стараться брать в плен. Не говоря уже о том, что он прочитал им целый курс лекций по азам полевой разведки и важнейшей роли «языков» для развития успеха. Вот и отрефлексировали как могли. И вдоволь, и без греха, как говорится.

[1] По сути изменения Андрея привели к тому, что ушкуи превратились в достаточно типичные для XIX века спасательный вельбот типа Уайта, только парусное вооружение взял от другой модели, сходного назначения и конструкции.

[2] К концу XVI века галеры почти полностью были отодвинуты на специальные ниши, такие как проведение десантных операций, охрана портов и буксировка кораблей в штиль. И в течение XVII века они все еще присутствовали в достаточно приличном количестве в составе флотов. Но уже больше в виде легких скампавей или каких-то иных разновидностей, нежели полноценных основных боевых судов флота.

[3] С ранней Античности до второй трети XVI века на галерах и их предшественниках гребцами практически никогда не были рабы, военнопленные или каторжники. Ими были либо военнослужащие, либо добровольцы. Впервые рабов и военнопленных начали сажать на весла, разбавляя основной состав, только в третьей трети XVI века. Да и то — в качестве экстраординарных мер. А вот в XVII веке в связи с кардинальным падением боевой ценности галер — ситуация стала изменятся и к концу века гребцы были уже почти поголовно либо рабами, либо преступникам, либо пленными. Ведь галеры больше практически не воевали и требования к ним были уже совсем другими.

Глава 10

1557 год, 6 мая, Азак

Утро вечера мудреней.

Во всяком случае, так любят говорить «жаворонки».

Андрей же так перенервничал из-за внезапного появления военных галер у крепости, что завалился спать сразу же как смог. Оставив личный состав и имущество на командиров. А когда проснулся ближе к полудню, долго не мог понять где он, что он и зачем он…

Потер лицо.

Вышел к людям.

Умылся.

Покушал.

И начал вдумчивый допрос османского капитана и выживших людей из экипажей галер. Через толмача, разумеется. Причем весьма и весьма косноязычного. Потому как переводчик этот знал не турецкий, а близкий к нему язык. И понимал через пень колоду турок, да и те его не лучше разумели. Так что мучение это было форменное. В том числе и для Андрея.

Но дело шло.

Медленно, сложно, но шло. Капитан еще выделывался, а вот люди попроще старались найти как-то общий язык. Просто потому что опасались за свою судьбу. Ведь в их представлении капитана по любому убивать не станут. Во всяком случае — тут. Чего не скажешь про них. Особенно когда осознали СКОЛЬКО их всего выжило. По всему выходило, что эти урусы почти полностью перебили команды обоих галер. А значит настроены решительно и крови явно не боятся, не говоря уже о том, что смело идут на обострение с могущественной Портой.

Андрей допрашивал пленных и фиксировал на бумаге ответы. Не полностью, только выжимку. От каждого свою. Потом сравнивал. Анализировал их. И нового пленника приглашал. Благо, что крепость позволяла их держать в импровизированных «одиночках», не давая возможности сговориться и слаженно врать.

Час прошел.

Два.

Три.

И чем больше Андрей погружался в эти допросы, тем больше он приходил к выводу о некой совершенно неожиданно свалившейся на него возможности. Грандиозной. Невероятной. Из-за чего верилось в нее слабо…

В Москве никто ничего пока не знал. Вообще не о чем. Андрей полагал, что Царь отправил его на смерть и просто ждал, чем все закончится. Это, конечно, знатное утрирование. Ведь у воеводы были шансы отойти или как-то поиграть в кошки-мышки с воинскими контингентами противника. Но он обещал, что возьмет Азак. А значит поход, в глазах Царя, был его либо физической смертью, либо политической. Дураку же было ясно, что таким малым контингентом крепость не взять. Андрей же сказал обратное. А значит он лжец. Наглый лжец. Ничего не понимающей в настоящей войне и способный только по лесам бегать, да партизанить. Такая себе репутация. Из-за которой можно и головы лишится. Ведь положение именно победоносного воеводы он потерял бы с этим провалом. А, вместе с тем, полноценной поддержки Царя, прикрывающего его от недоброжелателей.