Граф

Сблизиться. И затянуть карусель вокруг этой «жалкой изгороди», планируя выпустить по три-пять стрел каждый. И отойди. Все на проходе. Они ведь были верхом и рассчитывали пострелять как раз поверх стенки. Но не получилось…

Получив в лицо несколько сотен пуль степняки резко отвернули.

Для них боевые столкновения с легкими полевыми укреплениями были в новинку. И они просто не знали, чего от них ожидать. В принципе, в Европе они уже кое-где изредка использовались. В архаичной форме. Но без особенного энтузиазма. Как-то все больше налегая на честный полевой бой.

А вот Андрей не стеснялся.

И познакомил степняков с передовыми решениями будущего века, против которых они ничего не могли противопоставить. Ибо без крепкой артиллерии редуты можно было взять лишь прямым штурмом пехоты. Весьма надо сказать кровопролитным. Но уж точно не вот такими наскоками иррегулярной конницы.

Отошли они, значит.

Метров на триста.

Оставив около сорока человек у редута. Совокупно. С обеих стороны. Слишком уж невысокая точность была у местных аркебуз, сиречь пищалей. Даже отличной испанской и нидерландской выделки. Допуски большие, ствол кривоват, так пуля летит — в ту степь. Хотя, конечно, намного точнее, чем из старых московских пищалей. У тех бы потерь еще меньше вышло. По коннице стрелять хоть и проще, казалось бы, ибо силуэт больше, да сложнее — быстро смещается этот «силуэт» и идет лавой — сильно разреженным строем. Отчего тот же залп, данный в толпу пехоты был бы куда как результативнее.

Андрей снова закусил соломинку.

— Уйдут? — поинтересовался дядька Кондрат.

— С чего это?

Отойдя к крепости командиры этих всадников долго беседовали с вышедшими из Азака людьми. Судя по всему — янычарами. Но те ушли обратно. А степняки двинулись в сторону своих юрт. Дабы встать на отдых.

— Интересно… — пробурчал себе под нос Андрей.

— Что?

— Они чувствуют себя уверенно. Слишком уверенно.

— А как они должны себя чувствовать? — удивился командир стрельцов полка. — На их стороне и численный, и общий перевес. Вон — крепость все еще в их руках. И там сидят янычары. Ее прикрывает несколько сотен всадников, не испытывающих проблемы с пропитанием. А в скорости придет еще османская ладья или две…

Андрей ничего не ответил. Только лишь кровожадно улыбнулся. А потом велел бойцам укладываться спать. Пока было время.

— Так рано же! — удивился Спиридон.

— В самый раз…

Ближе к закату полк пробудился.

Тихо и спокойно.

Благо, что степняки не пытались более ничего предпринимать, как и войска гарнизона. То есть, отдыху бойцов никто не мешал.

— От заката до рассвета, колбасеров лучше нету, — улыбнувшись каким-то своим воспоминаниям, произнес Андрей, наблюдая за тем, как в стане противника люди готовятся ко сну.

— Что?

— Темнота друг молодежи! — продолжал сыпать мемами воевода, не на шутку развеселившись.

— Не понимаю тебя, — покачал головой дядька Кондрат.

— Передай по полку — боевую готовность. Только чтобы тихо. Никаких лишних звуков. И болтовни!

— Так эти, — мотнул он головой, — далеко.

— А вдруг кто в траве лежит и слушает? Или вон, в реке, прикинувшись жабой. Ничто не должно выдавать наших приготовлений. Пусть проверят оружие.

— Стрельцы тоже выходят?

— Тоже. Выдай им щиты. Пищали держать на ремнях за плечами[1].

— Ясно.

— Вы тоже своими людьми займитесь, — обратился Андрей к остальным командирам. — Готовьтесь к выступлению.

— И нам? — поинтересовался Петр, командир артиллерии.

— Вы тоже готовьтесь. Но на вас охрана лагеря и готовность в случае необходимости прикрыть наш отход. Чтобы татары или османы на наших плечах в лагерь не ворвались. Проход будут держать кошевые. Выдайте им из запасов щиты…

На этом и разошлись все.

Андрей же остался стоять у стены редута, вглядываясь в лагерь степняков.

Медленно подбиралась тьма.

Вот посерело небо.

Вот смазался горизонт и все объекты вдали потонули во тьме. Которая стремительно приближалась, заполняя собой все вокруг. И лишь островки костров выступали в ее безграничном океане яркими, хорошо различимыми ориентирами. Звездочками.

— Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней[2]… - тихо произнес Андрей, услышав, как к нему со спины подошли люди. Их шаги он узнал — это были его старшие командиры.

— Что это? — поинтересовался Данила.

— Вступительные слова одной очень печальной истории итог которой вы все носите у себя на груди. — усмехнувшись, ответил граф. — Не понимаете?

— Нет.

— А и не надо. А то опять какие-нибудь дурные слухи про меня пойдут.

— Все готово. Бойцы готовы выступать.

— Ждем.

— Чего?